Был среди купцов один по имени Виджигор из далекого града Хвилибуда, что стоит в полулегендарной для северян Каваджарии. Этот торговец принес в подарок бутыль магического вина 'Падишахская луна', о котором ходили дивные предания. Люди говорили, что любой поднявшийся в полночь на самую высокую башню и выпивший это слегка пьянящее вино при полной луне вскоре станет королем, а ежели он уже государь-батюшка, то пребудет отныне и до смертного часа мудрейшим из мудрых. Еще молва гласила, что если вынуть из бутыли пробку днем, то напротив солнца воссияет яркая радуга.
Народ так и ахнул, когда в небе засияло семицветье, едва купец откупорил бутыль, чтоб доказать честность дара. Добрита щедро отблагодарил гостя из Каваджарии, строго наказав мытарям не трогать купца до следующей ярмарки.
И вот прошлой ночью царь взошел на самую высокую колокольню города и выпил вино. Чуда не произошло. Наоборот, Добрита со стоном упал на пол и потерял сознание. Больше он в себя не приходил.
Как только до великой княжны долетела весть о лихой беде, она сразу вспомнила о мрачном предчувствии, охватившим её при виде смуглого купца из Каваджарии. Спустя какой-то час после случившегося вся Венния была поставлена с ног на голову. Стража и толпы горожан искали двуличного торговца, но, как выяснилось, безрезультатно. Никто не ведал, где остановился пестрый обоз каваджарца, столь приметный в день открытия ярмарки. Об этом и доложил Рогнеде князь Гуар Артанский, руководивший поисками Виджигора.
Княжна мучительно размышляла, кому понадобилось покушение на жизнь отца. Этот кто-то не из простых смертных. О Деллея, Богиня Света, Владычица Судьбы, сохрани жизнь батюшки! Рогнеда взглянула на отца, и новая слеза скатилась по мокрой щеке.
- Не горюй так сильно, - молвил Богомил, облаченный в белые одеяния верховного жреца. Добрый седой мудрец с бородой до колен учил царевну и знал её сызмальства. - Батюшка скоро поправится.
Только Богомил прекрасно понимал, что царь не поправится. Горько осознавать сие. С Добритой дружили смолоду. Однако внешне волхв сохранял спокойствие, не зачем печалить Рогнеду собственной грустью.
Княжна не обратила внимание на слова старца, чем изрядно удивила Богомила. Он никогда не мог упрекнуть ученицу в недостатке благовоспитанности. Конечно, в такой день не стоит её попрекать, он и не будет... И вдруг Богомил понял, что произошло.
- Хвала богине! Отец очнулся! - воскликнула Рогнеда, улыбаясь сквозь проступившие слезы, на сей раз от радости. Она почти перестала надеяться. - Отец, как ты себя чувствуешь? Тебе чего-нибудь хочется?
- Доченька, где думские бояре? - еле слышно, чуть шевеля устами, прошептал Добрита.
- Бояре? - Рогнеда не понимала, зачем понадобились бояре. - Они во дворце. Ждут в Зале Совета.
- Кликни их. Слышишь, сейчас же позови! Пусть каждый будет здесь! - прохрипел царь и, переведя дыхание, снова заговорил. Слова давались ему с превеликим трудом. - Ну же, зови их, Рогнедушка. Пускай писцы тоже придут.
- Для чего, отец? Что им тут делать?
- Я велю позвать бояр, государь, - сказал жрец, поднявшись с глубокого кресла. Он-то сразу догадался, почто понадобилась Царская Дума. Надежда угасла безвозвратно.
Думцы, три князя и семь знатнейших бояр, зашли в царскую опочивальню. Прилагая огромное усилие, Добрита поднялся, скомкав высохшей ладонью край постели. Он сидел прямо, гордо распрямив плечи. Царь пристально разглядывал членов ближайшего совета. За исключением золотого воеводы Межимира, старшего кораблеводца Анта и князя Куябы все в сборе.
- Слушайте мою волю! - неожиданно окрепшим голосом произнес государь.
Никак богиня сил добавила. Богомил мысленно вознес Деллеи хвалу. Кабы не жуткая бледность, можно было и решить, что царь выздоравливает. Жрец посмотрел на Рогнеду, застывшую за спиной отца. Бедная девочка. Она думает, что царю лучше.
- Я, Добрита Рурский, царь Росмальский, великий князь Веннийский, князь Тверди, князь Орешка, володетель Коростеня, наместник Деллеи Пресветлой на этой земле, говорю вам, князья и бояре, мою последнюю волю! Венценосным наследником объявляю великого княжича Яросвета, сына моего. А поскольку не достиг он осьмнадцати зим, править с сего дня и до совершеннолетия Яросвета будет великая княжна Рогнеда, коя отныне получает в отчину Твердь и Закаменное воеводство. Отныне она княгиня Тверди, княгиня Орешка, володетельница Коростеня. Пусть правит ими по законам предков и державы.
Средь думцев пронесся глухой ропот. А как же! Баба, пусть даже великая княжна и княгиня обширного воеводства, будет править государством целых восемь месяцев, а они, родовитые бородатые мужи, должны подчиняться ей.
- Молчать! - рявкнул Добрита, пронзая каждого яростным взглядом. - Я все еще царь! Одно мое слово - и любой окажется в подземелье! Навечно!
Бояре вмиг присмирели, представив эту невеселую судьбину.
Богомил покачал головой, снова дивясь неожиданно вернувшимся силам Добриты, и взглянул на княжну. Та стояла онемевшая, тяжело опираясь на спинку царского ложа. Рогнеду глубоко потрясла мысль о скорой кончине отца.
- Верховными же советниками, власть коих будет меньше только власти великой княжны, я назначаю Богомила и золотого воеводу Межимира. По воле моей, пребудут они советниками Рогнеды до дня венчания на царство Яросвета, - вновь заговорил Добрита, не сводя пристального взора с думцев. - Теперь пусть каждый осенит себя святым знамением в знак согласия с государевым велением и тем самым откажется от любых противлений в сей час и в дальнейшем. А писцы же пущай все запишут.
Когда необходимо нелютый царь мог проявить жесткость, а потребуется и жестокость. На сей раз Добрита обошелся первым. Вскоре все думцы по очереди осенили себя знамением, подчиняясь воле монарха. Писцы тоже сделали свое дело. Слова Добриты превратились в писаный закон. Правда, Богомил заметил, что Гуар, князь Артании, мешкал и принимал присягу с тщательно скрываемой неохотой.
- А сейчас я хочу, чтоб все кроме Рогнеды покинули меня, - тихо велел Добрита.
Спустя час Добриты Мудрого не стало. Горевала не только дочь, всю страну овеяла печаль. Росмала потеряла справедливого государя, правившего во благо народа и державы. Даже природа лила слезы серого дождя три дня. Недобрый знак.
Глава 2
Колдун Кзаркхмет замер в центре кровавой пентаграммы, начертанной накануне в походном шатре мага. Однако теперь черный волшебник пребывал не в шатре, а в замке причудливой и мрачной формы. Высокие стены и башни темной цитадели постоянно меняли наружные очертания и свели бы с ума любого, кто не искушен в оккультных науках. Впрочем, таковых в окрестностях замка не наблюдалось. Ибо величественные бастионы возвышались в том месте, которое именуется смертными Преисподней.
Этот замок вознесся ввысь по воле Кзаркхмета - великого магистра ордена Черной Руки. Самого могучего чародея из ныне живущих.
Кзаркхмет являл собой высокого жилистого человека с острыми чертами лица и пронзительным взглядом холодных хищных глаз. Выйдя из центра пентаграммы, он щелкнул пальцами, произнеся на забытом языке короткое заклинание. Походный костюм багарского покроя сменился просторными багряными одеждами магистра, цвета свежей крови. На такие незначительные трюки Кзаркхмет давно не обращал внимание. Как давно? Может сто, а может двести лет назад. Кзаркхмет и сам позабыл, сколь отмерил на свете.
Кзаркхмет обладал воистину великой колдовской мощью. Одна только попытка поставить средь огненных равнин Ада каменную цитадель предпринималась очень немногими. Тем паче удачная попытка. Во всем людском племени лишь пятерым волшебникам удалось сотворить подобное, и то за тысячи лет до рождения Кзаркхмета. В те времена, воспоминания о которых давно поистерлись. Кзаркхмет стал шестым.