... Спустя час росмальское войско и багарцы закончили построение.
Передние шеренги заняли тяжеловооруженные ратники в добротных до колен кольчугах и панцирях со щитами, прикрывающими все тело, от шеи до носков, с длинными копьями в руках и короткими мечами в ножнах, удобными в тесной схватке, буде врагом прорвется строй.
За ними строились гораздо более многочисленные ряды легковооруженных воинов, в основном ополченцев. Круглые щиты, востренные мечи или недлинные копья, редко секиры да обязательный кинжал за поясом. У некоторых попадались кольчуги и стальные шлемы, а так стеганные на вате куртки или кожаные рубахи с нашитыми бронзовыми и железными бляхами. То там, то здесь виднелись вои, у коих и того не было - совсем из бедных. У каждого ополченца по пять-семь дротиков.
Третью линию образовывали лучники. Помимо дальнобойных луков они были оружны тонкими клинками и небольшими овальными щитами. Закаменное воеводство издревна славилось искусными стрелками-зверобоями, подтверждающими мастерство в многочисленных стычках с гоблинами. Посему самый крупный отряд лучников имелся у воевод Руслана и Бобрука. Зато арбалетчиков кот наплакал, не то что в центре или у багарцев, у коих те есть даже конные.
На правом крыле загорцев и левом крыле багарцев заняли позицию тяжелые конники. К слову сказать, под началом воевод из Коростеня и Орешка тяжелой конницы так мало, что Межимир даже прислал три сотни в подмогу. Вот легконных у них более чем достаточно: за загорцами колыхалась масса казаков атамана Кураноса.
В центре, у державного стяга, разместился резерв - большая часть конных витязей росмальцев и конный и пеший полки гвардейцев Свенельда. Совсем уж жиденькую линию составили метательные машины, занявшие места позади союзных ратей. В целом войске их три десятка. Обозные телеги, коих, Руслан отметил, было немало, поставили так, чтобы препятствовать неожиданной атаке с тыла.
На расстоянии четырех полетов стрелы замер огромный неровный овал гоблинов. С флангов его прикрывали едва ли менее малочисленные степняки. Позади гоблинов, напротив порядков багарцев, кипела какая-то работа. За копьями кочевников возводился деревянный помост.
Гомон тысяч голосов и лязг железа вдруг как-то резко сникли, даже притих топот копыт, исчезло ржание и фырканье лошадей. Руслан недоуменно оглядел широкий фронт росмальцев и багарцев. Люди напряженно смотрели на развевающиеся в центре царские хоругви и изредка переговаривались.
Стоявшие в переднем ряду одного из центральных полков дружинники расступились, и сквозь образовавшийся проход величавый поступью вышел гнедой жеребец. Его наездник даже издали поражал могучим сложением и густой русой бородой. Порыв ветра вздыбил алый гвардейский плащ.
Тысячный люд молчал.
Витязь отъехал от линии ратников на полсотни шагов, спешился и, повернувшись лицом к полкам, поклонился в пояс. Армия взорвалась троекратным боевым кличем. Богатырь снова поклонился, по-молодецки вскочил на коня и, приблизившись к гоблинам на новые полсотни шагов, застыл на одном месте недвижимой глыбой. Лишь усилившийся ветер теребил алый плащ.
С противоположного загорцам фланга кочевников не спеша вышагала косматая лошадка. Низкорослый, как и вся его порода, конь был на удивление тяжел, ибо его наездник являлся настоящим великаном. Без преувеличения. Степняк вздымался на коне огромной башней в волчьих мехах и в ритуальной бронзовой броне. Его ноги-лапищи едва не задевали землю.
- Обсидиановый великан, - хрипло выговорил Бобрук. - Где они его откопали? Я-то думал, они давно вымерли.
Племя обсидиановых великанов было любимым детищем темных богов. Наполовину выше любого из смертных, иногда и больше, они отличались невиданной физической силой, однако не превосходившей их злобу, а также отсутствием частых рассуждений, что редко найдешь даже среди гоблинов и троллей. Обсидиановые великаны бросались в драку при первой же возможности. Ежели таковая отсутствовала, весь их убогий ум искал повод разбить кому-нибудь голову. Весьма многочисленные в первые века Эпохи, великаны, ничем не отличимые от людей, кроме роста, безобразного лица и скудости на плечах, практически исчезли с Кириана к концу пятого столетия. Они пали числом и раздробились на карликовые кланы, которые истребились соседями или растворились в других варварских, обычно воинственных, народах людей или гоблинов. Изредка нет-нет да и пробивалась кровь великанов в новорожденном, и вырастал на радость кровожадному роду-племени собственный обсидиановый великан.
Об этом Березин узнал позднее, а сейчас с изумлением и тревогой следил за ратоборцем Кзаркхмета. Великан осадил своего коня и выбросил вперед длинное копье, грозя им росмальцу. В стане гоблинов и степняков поднялся восторженный визг, загремели барабаны и завыли изогнутые трубы.
- Приветствуют свого, - проворчал старый казак-кличит Бобрука, такой же седой, как и орешкенский воевода.
- Наш ему вмажет, - уверенно заявил Бобрук, пытливо всматриваясь в фигуру витязя в алом плаще. Не стушевался ли при виде обсидианового великана?
Нет, хвала богине. Окольчуженная рука высоко вскинула копье. Гляди, басурманин, смерть твоя! Не на шутку разыгравшийся ветер поднял полы алого плаща параллельно земле. Витязь опустил копье и пришпорил могучего жеребца на степняка. Великан, бешено вереща, рванул навстречу росмальцу.
Руслан забыл обо всем, кроме стремящегося к развязке со свистом рассекаемого воздуха поединка. Ну же, гнедой, не споткнись! Два конника неумолимо сближались. Миг - и они сшибутся на полном скаку. Копья упрямо нацелены в грудь противника.
Все!
Копья врезались в богатырей.
Над ратью Кзаркхмета повис стон. Росмальское копье вышибло великана из седла. Булатный наконечник вонзился в смотровое отверстие лицевой маски, вмяв искореженную бронзу глубоко в плоть и вышел из затылка. Обсидиановый великан рухнул наземь, не испустив ни звука.
Щит росмальца принял чудовищный удар вражьего копья. Витязь качнулся и едва не упал, однако в седле удержался. Жеребец развернулся в широком полукруге и затрусил к своим под радостные крики союзников и гробовое молчание противоположного края поля. Копье великана торчало в щите, и витязь почему-то не спешил избавиться от него. Ликующий гомон вдруг оборвался и перекочевал к гоблинам и степнякам, когда богатырь в алом плаще свалился с коня. Он упал на спину, по-прежнему прикрывая грудь щитом, из которого торчало копье.
Удар великана оказался настолько силен, что копье пробило щит насквозь и не остановилось перед броней витязя. Смерть взяла обоих.
Некоторое время средь союзников царило безмолвие. Люди вокруг Руслан стояли в оцепенении, наблюдая как от обоих воинств отделились конники, чтоб забрать тела своих героев, чьи последние мгновения средь смертных навеки пребудут в песнях и легендах.
Ветер разбушевался вовсю. Верхушки деревьев раскачивались как полоумные, слух все чаще ловил ураганные завывания. Но что странно, вихренная круговерть носилась столь высоко над головами, что порывы ветра не то что земли не достигали - полотнища стягов и те едва колыхались.
Снова магия? Инопланетник поднял взор. Небо теперь уже полностью заволокло угрюмыми тучами. Сверкнуло первыми молниями.
Гоблины встретили их торжествующим ревом.
- Не к добру это, - выдавил из себя Бобрук, недобро косясь на почерневшее небо.
Березин согласно кивнул. Слишком это напоминало рассказы Свенельда о битве под стенами Куябы.
Серебряные сполохи замелькали чаще.
Под воинственные кличи армада гоблинов пришла в движение. Во второй раз за день загрохотали боевые гоблинские тамтамы, затянули кривые трубы. Оттеснив степняков назад, гоблины разделились на три части и построились тремя клиньями. Один нацелился на загорцев, другой, заметно более крупный, в центр ратей союзников, третий - на багарцев.