— Но как? — только и смог выговорить Руслан. — А нежить?
Он вдруг понял, что его возглас утонул в торжествующем реве. Все что-то кричали и победно вскидывали оружие; кто-то обнимался, кто-то просто, тяжело дыша, свалился на землю.
Умершие снова стали мертвецами. Грудой многократно искромсанных и исколотых тел они покоились у той незримой черты, что легла вдоль воткнутых в землю знамен, от которой так ни на шаг и не отступили упрямые живые.
Руслан лихорадочно нащупал зрительную трубу и поднес её к глазу. Помост колдуна был таким же. Кзаркхмет высился на нем в неизменной позе и, как казалось отсюда, ничего не предпринимал. Инопланетник перевел трубу на степняков. Ордынцы, прикрывшись прямоугольником гоблинов, остервенело спускали тетиву луков на надвигающийся таранный клин гномов.
Кто же одолел магию Кзаркхмета! Или что?
Инопланетник случайно перевел оптику на холм. Две сотни гномов выводили из-за него каких-то оборвацев. Грязных, озирающихся, словно после пробуждения от дурманного сна. Кто они?
В уши ворвался невероятный грохот. Затрясшаяся земля повалила с ног.
Испуганно заржали лошади.
Все взоры устремились на бушующий на месте помоста столб огня и дыма.
Первыми опомнились гоблины. Побросав все к демонам, они побежали к лесу. Впереди гномы, а сзади за ненадежными ордынцами росмальцы и багарцы. Кзаркхмет убит. Тго Ар тоже. Лишь бы ноги унести!
Степняки кинули коней вслед за гоблинами. Ордынцы первыми достигли леса. Но только для того, чтобы затем смотреть, как растворяются в густой хвое куртки гоблинов. Тесно росшие деревья были для конных, что сплошная стена.
Трубы возвестили союзникам вперед!
Люди, уже не заботясь о строе — ни к чему, враг разбит — помчались вязать степняков. Бывшие пешими рыцари и витязи поспешили назад к своим коням.
Руслан тоже торопился к Кусачу. Но его обуревали совсем иные чувства.
Инопланетник знал, что это не победа. Талисман уже больше не нагревался, не жег. Но он не уснул. Древний артефакт наоборот очнулся от векового покоя. Он словно пел о рвущейся на волю мощи. Его пение было неслышимо, но оно было. Оно неслось туда, к дыму и огню, и дерзко и в лицо бросало черному колдуну вызов.
Кусач радостно заржал при виде хозяина.
— Ну хорош, хорош, — Руслан похлопал тыкающего мордой жеребца по шее.
Конь благодарно фыркнул. Березин вдел ногу в стремя.
— Прости, братец, — сказал он, устраиваясь в седле, — но придется еще поработать.
— Руслан!
Коростеньский воевода оглянулся и тут же отвернул голову назад. Чтобы не направить Кусача к царевне. С выбившимися из-под легкого шлема волосами Рогнеда рвалась к нему. Ее не пускал Богомил. Спасибо, старик…
Если бы он увидел перед собой её глаза, то, возможно, не хватило бы духу пойти к тому краю поля, чтоб поставить последнюю точку. Или многоточие, если магии талисмана Лле окажется недостаточным.
Туда! И не оборачиваться!
Как бы ни был готов к обрушению заклятья, но мощь сломавшей все замки энергии, что стремилась вырваться на свободу, едва не сорвала последний из защитных барьеров Кзаркхмета. Его тело догорало рядом с нерг-данам и Иргат-нергом. Маг сознательно умертвил свою плоть, чтобы спасти бессмертную душу.
Не в первый раз.
Это заклинание было известно немногим, и из ныне живущих только Кзаркхмету.
Колдун повернул голову. Невидимый, он стоял в сердце догорающего пламени. Астральному двойнику, в коего спрятал душу маг, огонь не страшен.
Астральный двойник нисколько не гасил колдовское искусство. Напротив, даже обострял его, убивая нужду в чтении магических формул и начертаний узоров. Однако не навечно. Ему нужен живой. Некромантия, магия Смерти, немыслима без Жизни. Дабы заново обрести плоть, свою плоть, Кзаркхмету требовалась близость живого.
В трескающем пламене, сверкнув, зажглись черным сиянием два глаза — при соприкосновении с этой стороной Грани астральный двойник обретал зримость — колдун искал. И нашел.
Гуар!
Средь порубленных гномьими секирами, притворяясь мертвым, скулил от страха Гуар.
Что ж, придется воспользоваться этим, с позволения сказать, материалом. Жаль, ничего лучшего нет. Не то воплощение в дышащую плоть заняло бы гораздо меньше времени.
Липкие щупальца тумана потянулись к ренегату.
Нет!
В дрожащем от жара воздухе вырисовался одинокий силуэт.
Иномирец.
Кзаркхмет велел дыму стелиться по земле и брезгливо одернулся от Гуара, предатель послужит для иного. Его душа дешевка по сравнению с эманацией смерти чужака.