Вот тут-то в душе доброй, умной, открытой девушки зашевелилось неведомое ей доселе чувство. И имя этому чувству – Зависть. Оно было скользкое, холодное, шипящее. Оно раздирало её душу изнутри, вгрызалось в сердце. Оно было таким сильным, что порой казалось, будто тело ломит от зависти. Вот так, наверное, Сальери завидовал Моцарту, и отравил его, потому как ТАКУЮ муку вынести невозможно.
Но Мария вовсе не собиралась никого травить и не хотела никому завидовать, а уж тем более лучшей подруге. Она отчаянно пыталась очистить душу от того змеиного чувства, что откровенно портило ей жизнь. В порыве благодушия, она даже отдала роман Веры на прочтение отцу, хотя уже на следующий день пожалела об этом. Забрать у отца рукопись Маша не решилась, так как понимала, что спровоцирует этим его любопытство. Оставалось только надеяться, что роман Николаю Петровичу не понравится. В общем-то, надежда с каждым днём крепла всё сильнее и сильнее, так как Николай Петрович вот уже десять дней как получил рукопись, а так до сих пор ничего и не ответил. Может он просто забыл про неё? Тогда тем более не надо ни о чём его спрашивать.
И стоило Маше вспомнить про отца, как зазвонил сотовый телефон, и на экране высветилось «ПАПА».
– Да, пап.
– Привет, Машенька, не отвлекаю?
– Нет, говори.
– Машунь, я по поводу романа твоей подруги.
– Да, – спокойно отозвалась Маша, а сердце так и ухнуло вниз.
– Мне очень понравилась работа. Хорошая. Я показал рукопись нашему редактору. Семёныч тоже её одобрил. Так что засылай подругу в издательство, будем обсуждать условия контракта.
– Хорошо, пап, – выдавила из себя Машуня.
– Ну тогда всё, малыш, у меня тут дела. Пока!
– Пока.
Мария сидела в оцепенении, приложив руку к горлу, как будто пыталась удержать того змея, что сжимал её шею всё сильнее и сильнее. Прозвенел звонок. Девушка встряхнула головой, попыталась улыбнуться, чтобы сбросить с лица гримасу уныния.
Кажется, получилось – никто из коллег не заметил ее подавленного состояния. И уроки она отвела строго по прописанному плану: Пушкин у пятого «А», Чернышевский у десятого «В» и Достоевский у одиннадцатого.
Даже Вера ничего не поняла, всё болтала о своём Ромке. Вот теперь ещё и Рома у неё есть!
– Маш, ну ты чего такая заторможенная сегодня! – одернула Вера подругу. – Куда пойдем, спрашиваю?
– Зачем? Куда пойдём? Ты о чём?
– Вот ты тормоз! Говорю же, пойдем, посидим где-нибудь, пятница же! Ромка, может, подъедет.
– Я не пойду никуда, – медленно, обдумывая каждое слово, произнесла Мария. – Хватит с тебя и твоего Романа. Кстати, сегодня папа звонил.
– И что?
– Ничего. Забраковал «Право на ошибку». Говорит, что работа незрелая, слабая.
– Слабая?
– Не расстраивайся. Это ведь первый твой роман. Я и то только с третьей попытки издалась. Так что набирайся опыта пока.
– Да, конечно, – пробормотала Вера невнятно.
– Я поехала, мне ещё до Павелецкой добраться надо.
– Ты куда-то уезжаешь?
– Хочу в Невербин на выходные смотаться, у тетки переночую. Завтра у них день города, будет праздник, мероприятия разные.
– А-а-а, – равнодушно протянула Вера.
– Ну, пока! Роме привет.
Маша махнула рукой на прощание и, энергично размахивая пухлыми ручками, зашагала в сторону метро.
– Хрен тебе, а не контракт на издание! – злобно прошипела эта милая с виду девушка.
Мария быстро добралась до Павелецкой площади, ещё быстрее она нашла нужную ей маршрутку. Водитель маршрутки, подозрительного вида мужчина в клетчатой рубахе и съехавшей на затылок кепке, беспардонно разглядывал девушку с головы до ног.
– Вы на Невербин сейчас едете? – спросила Маша у мужчины.
– Угу! – показывая длинный ряд золотых зубов, растянулся в улыбке водитель. – Садись, красавица, прокачу с ветерком! Сейчас только ещё пассажиров дождёмся и рванём. Никто не догонит!
Мужчина вызвал в девушке неприятные чувства. Мария неуверенно заглянула в салон Газели. Но, увидев серьёзного вида женщину и добродушно улыбающегося толстяка, успокоилась. «Попутчики приличные, значит бояться нечего», – подумала Маша и села рядом с женщиной.
Глава 4. Luxuria (Блуд)
Утро этой пятницы началось для слесаря невербинского металлопрокатного завода Сашки Селиванова значительно позже, чем обычно. Он дрых аж до восьми утра, да и проснувшись, позволил себе поваляться в кровати ещё почти полчаса. «А что такого? Полчаса погоды всё равно не сделают», – думал Сашка, лениво потягиваясь. Рука скользнула по чему-то гладкому и сладостно-приятному. Сашка повернул голову и увидел на соседней подушке скомканную комбинацию. «Натусик», – пронеслось в голове, и лицо растянулось в счастливой улыбке влюблённого.