Родилась «Нойзер Студиос». К половине пятого Пол вернулся в свою новую, засиженную мухами контору и разложил купленные вещи: все делал аккуратно, надев резиновые перчатки, купленные заранее в универсаме. Поздравительные карточки Пол разложил по конвертам и засунул их в железный шкафчик. Потом поставил машинку на стол и ввернул лампочки, предварительно сделав патроны.
Эта затея вместе с охраной и арендой обошлась ему почти в триста долларов, и все только лишь для того, чтобы иметь место для хранения оружия.
Держать пистолеты у себя в квартире или в машине он больше никак не мог. Начав работать на Чилдресса, он будет почти на целые дни оставлять квартиру и машину без присмотра. Стоит команде Мастро заподозрить его хоть в чем-то – и шансов попросту не останется; и машину, и квартиру обязательно обыщут.
Если же расследование идет полным ходом, то полиция наверняка допрашивает торговцев оружием: конечно, в Чикаго может быть десятки тысяч «сентенниалов», но стоит добраться до Трюэтта в Висконсине, и копы узнают, что некий Роберт Нойзер купил у него два пистолета. Тогда начнут охотиться за этим самым Нойзером. Обнаружат, что у Нойзера контора на Гран-Авеню, обыщут кабинет и отыщут пистолеты.
Но связать Нойзера с Полом не смогут. Просто потому, что он не оставит ни одного отпечатка пальца ни в кабинете, ни в здании. Ни на пистолетах.
Он вычистил, смазал и вытер оружие самым тщательным образом. Вытер и инструменты для чистки и коробку, положил все вместе в нижний ящик стола. Потом подумал и переложил в ящик железного шкафчика. Замков на нем не было, и всегда была возможность ограбления: могли и украсть оружие, да-да… Но на самом деле Полу это не причинило бы особого вреда, а если грабитель воспользуется украденным оружием, то это даст полиции нужную зацепку и зажжет для них зеленый свет.
В любом случае Пол всегда мог купить себе новый пистолет.
Вернувшись на улицу, он увидел, что уже стемнело, и поток машин здорово поредел. Пол вывел из гаража машину и поехал на север, к квартире Ирен.
Глава 28
"Чикаго, 3-е января.
Двенадцатилетний подросток, ученик шестого класса, выстрелил и ранил своего учителя, когда тот отругал его за плохое поведение в классе".
"Чикаго, 3-е января.
Когда грабитель, держащий одну руку в кармане, пригрозил водителю чикагского автобуса пристрелить его, если он не отдаст ему кассу с выручкой, шофер сам выстрелил в него.
Оказалось, что грабитель не вооружен.
Грабитель не опознан. Он умер в городской больнице, не приходя в сознание после сделанной операции".
– Он сказал, что у него в кармане пистолет, сообщил водитель, Джеймс Суит, 31 года, живущий по 3108 Зап. Пляж, – И мне вовсе не хотелось стать еще одной жертвой бандитского нападения.
Автобусная компания довела до нашего сведения, что по законам временные работники не имеют права носить оружие.
– Но уж лучше я буду живым безработным, чем работающим трупом, – сказал Суит. – Между жизнью и работой я выбираю первое.
Суит сообщил, что купил пистолет, как только впервые услышал о линчевателе.
Грабитель залез в автобус 46-го маршрута, которым управлял Суит, на Уэстерн-Авеню, около Эдиссона, и, как только двери захлопнулись, принялся стращать водителя. В салоне больше не было пассажиров. Суит тут же нажал кнопку тревоги, которой оснащены все автобусы компании «ЧТА», но ни один полицейский не принял сигнал и не откликнулся.
– У меня не оставалось выбора, – пожал плечами Суит. – Ключа в кассе у меня нет. Отдать всю кассу я не мог. Да даже если бы мог, с какой стати я бы стал это делать?
Суит работал водителем семь лет.
– С каждым годом становится все труднее и труднее, – объяснял он. – Сейчас каждый день шоферы подвергаются нападениям.
Грабитель, которому по виду нельзя дать больше двадцати, не опознан, и сейчас проводится идентификация его отпечатков пальцев.
Суита, по словам представителя автобусной компании, не собираются отстранять от работы или увольнять – это дело будущего, а пока идет следствие.
Уголовных обвинений выдвинуто не было.
Глава 29
Суд по делам несовершеннолетних округа Кук был расположен в длинном приземистом мрачном современном здании – прямоугольном и безобразном; пятиэтажка подобного типа могла оказаться и фабрикой, и заводским управлением, и лепрозорием. Здание находилось в самой вершине квартального треугольника и было наискось перечеркнуто диагональным разрезом Огден-Авеню.
Шоссе 66 вливалось в Огден-Авеню: по нему неспешно катили тяжелые грузовики. Пол свернул и припарковался на Хэминтон Авеню возле бокового входа в суд по делам несовершеннолетних.
Небо застыло и стало похожим на оловянную тарелку. Шедший в декабре снег сохранился только на обочинах да в парке, где его не месили ногами и колесами. В промежутках, машина останавливалась и приходилось ждать. Пол включал обогреватель и, наконец, натопил салон и кресла до такой степени, что до них стало противно дотрагиваться, и потом он вновь ждал, пока холод не проберется сквозь закрытые наглухо окна.
На сидении рядом лежали газеты, он просматривал их не спеша, лениво переворачивая листы и наблюдая уголком глаза за выходом из здания суда. Из радиоприемника неслась какая-то странная тягучая музыка, но Полу было все равно, он не пытался поймать что-нибудь другое: таким образом, он как бы находился в чьей-то компании и, не изнывая от одиночества, мог преспокойно думать об Ирен.
Пол сделал несколько необычных приготовлений. Замазал передний и задний номер машины маслом и грязью до такой степени, что цифры стало не различить. Купил эдакую русскую ушанку: когда такую штуку натягиваешь на лоб, то лица становится практически не разобрать. Нацепил огромные солнцезащитные очки типа тех, что носят мотоциклисты, с зеркальными стеклами. А к верхней губе приклеил кустистые усы, купленные в театральном магазинчике. Он понимал, что, начав действовать в дневное время, он подвергается риску быть замеченным. С этим нельзя было ничего поделать, но ему хотелось, чтобы возможные свидетели запомнили шапку-ушанку, мотоциклетные очки и усы.
Очки и ушанка лежали на сидении под газетами. Автоматический пистолет двадцать пятого калибра лежал в кармане брюк, а «сентенниал» под сидением машины, откуда его можно было быстро достать.
Мимо пробралась патрульная полицейская машина и остановилась возле входа в здание суда. Коп и человек в гражданском деловом костюме вывели из машины двоих подростков и направились во внутрь; через несколько секунд коп вернулся и уехал. Пол взглянул на часы – 9:45.
В последующие четверть часа в здание вошли еще несколько человек. Пол наблюдал за ними безо всякого интереса, все его мысли были поглощены Ирен. Она продолжала рисоваться ему в самых соблазнительных позах, смеющаяся, покачивающая бедрами при ходьбе; он представлял ее глаза, в глубине которых затаилась озорная искорка любопытства.
Она была той женщиной, которую он мог полюбить, если все еще был способен любить.
Пол все наблюдал, как люди входили и выходили; наконец, где-то в половине одиннадцатого из здания вынырнули двое угрюмых мальчишек, с неохотой бредущих за жирной усталой женщиной. Она могла вполне быть их матерью, а их вполне могли отпустить ей на поруки: маленького росточка, на вид не больше тринадцати четырнадцати лет, но в атавистических чертах их лиц отчетливо читалась страсть к насилию.
Вся троица подошла к автобусной остановке и стала ждать. Когда машина отъехала, Пол выверну за ней вслед, выключил радио и нацепил ушанку и защитные очки.
Затем они пересели на другой автобус, следующий на юг, в Эшлэнд, и Пол последовал за ними. Он находился в двух кварталах от автобуса, когда мамаша с детишками вылезли и свернули в боковую улочку, меся снег ногами.