— Приехали, — зло сказал Михаил, глуша двигатель.
— Не волнуйся, — успокоила Илона. — Это наши. Сейчас я им все объясню.
Она выбралась из БТРа и побежала к завалу, Михаил помчался следом. Черт знает, кто там за бетонными блоками и знают ли они Илону Нечай.
На посту стояли гвардейцы. Про девичьего вожака они были наслышаны, но пропустить через мост отказались.
— Не тарахти, дивчина, — сказал начальник поста, пожилой мужик с сержантскими лычками. — Понимаю, что тебе срочно, только военную машину не гоже туда-сюда гонять. В Тирасполь наша санитарка идет. На ней и езжай, а броник, будь ласка, нам оставь. И хлопца, что при тебе состоит, тоже конфискуем. Водителей у нас недочет. Пусть послужит народу.
Илона вспыхнула, бурно запротестовала, но Михаил ее остановил.
— Они правы, родная, — сказал мягко. — На санитарке доберешься быстро, а БТР тут действительно нужнее.
— А как же ты?
— Выпутаюсь, не впервой, — улыбнулся Михаил. — Я механик-водитель боевой машины и не намерен отсиживаться в стороне от... Сама знаешь, от чего.
— По-моему, тебе уже хватит лиха, — всхлипнула Илона.
Растроганный, Михаил взял девушку под руку, отвел в сторону. Хотел сказать что-то теплое, ободряющее — не получилось. Не умел он быть утешителем. Попросил только зря не рисковать, на рожон не лезть и о нем не волноваться. Военному человеку негоже прятаться за чужие спины, тем более за девичьи.
Подошел сержант.
— Пора, дивчина, — сказал, — санитарка готова, прощайся с хлопцем.
Они обнялись, на секунду замерли, прижавшись друг к другу. Какой же короткой оказалась их встреча! Даже поговорить не сумели, некогда было. Теперь вот снова разлука. Кто знает, свидятся ли вновь?
— Будь здоров, Михась. Не исчезай надолго!
Илона оторвалась от любимого и зашагала прочь, не оборачиваясь. Девка она была с характером, решений своих никогда не переиначивала. Прямота и бескомпромиссность многих парней отталкивала. Михаилу же в ней нравилась именно цельность натуры.
— Послушай, хлопец, — обратился сержант к Михаилу, — ты на какое имя отзываешься?
— Рядовой Степанчик, — отрекомендовался Михаил, решив сохранить инкогнито. Неизвестно, как крутанет судьба. Нельзя исключать, что найдутся людишки, готовые маму родную за тридцать сребреников продать. — Рядовой Михаил Степанчик, — повторил он, — был мобилизован в национальную армию Молдовы, оттуда драпанул к вам, прихватив «лимузин».
— Добре, Степанчик, гарна машина, — похвалил сержант. — А теперь давай до комбата сгуляем. Носенко самолично людын в батальон принимает.
Мягкий, певучий говор в сочетании с характерными словечками выдавал в пожилом седоусом сержанте украинца. Интернациональное Левобережье чуть не на треть состояло из его соплеменников. Что касается подполковника Носенко, то он был известнейшей личностью. О нем еще в Афгане легенды ходили.
Смелый человек был Валериан Ярославин Носенко, но истинно продувная бестия. Ордена и медали, бесспорно, заслужил, потому как удалые военные операции проворачивал. Зато и хапал мужик по-крупному. Камешки драгоценные любил. Чтобы их раздобыть, незаконные расстрелы проводил с конфискацией. А не попался потому, что умен, сукин сын. Не жаден. На подарки большому начальству никогда не скупился — вот и вышел сухим из воды.
О «славных» деяниях Носенко в четырнадцатой армии, куда после Афгана они попали в один гарнизон, Михаил мог судить лично. Ни для кого не было секретом, что отдых для прилетавшего из Москвы генералитета организовывал комбат Носенко. Из уст в уста передавались подробности о браконьерских охотах в Бендерском заповеднике, о баньках с девочками, шумных застольях. Верный подручный по деликатным поручениям, подполковник считал, что ему все позволено. Он мог в минуту гнева ударить солдата, путал свой карман с государственным, садился пьяным за руль машины. Однажды в сильном подпитии вывернул на полосу встречного движения. В результате столкновения четырех машин двое погибли на месте, остальные пассажиры получили серьезные травмы, а с хулигана, как с гуся вода. Против Носенко было возбуждено уголовное дело, благополучно прикрытое стараниями высоких покровителей. Героя Афгана всего лишь уволили из армии за использование служебного положения в корыстных целях и систематическое пьянство — так было записано в приказе, зачитанном офицерскому составу.
Казалось, карьере комбата пришел конец. Ан нет, вскоре началось формирование приднестровской гвардии. Командных кадров в Тирасполе, естественно, не хватало. Носенко предложил свои услуги, и в условиях все более возрастающей военной угрозы офицер-десантник, имеющий боевой опыт, пришелся ко двору.