Оказавшись снова на гребне волны, подполковник должен был изменить стиль поведения. Но не прошло и двух месяцев, как по Тирасполю поползли слухи о самоуправстве комбата, о расправах с неугодными, о продаже оружия. Конечно, на каждый роток не накинешь платок. Можно при желании борьбу за наведение порядка и дисциплины в подразделении принять за перегибы. Жесткая командирская рука никому не люба, однако, как говорится, дыма без огня не бывает...
Все это припомнилось Михаилу, пока он в сопровождении сержанта шагал к штабу батальона. Попасть под начало такого типа было неприятно, но командира не выбирают. К тому же Михаил очень наделся, что слухи о комбате, прозванном в народе «кровавым», сильно преувеличены.
Штаб располагался в добротном, наверняка конфискованном, кирпичном особняке. В огромном зале стояли диваны и кресла, обитые светлым гобеленом. На полу — пушистый ковер. Под потолком хрустальная люстра. Обстановка поражала роскошью, совершенно не прифронтовой.
За столом, на котором стояли початая бутылка коньяка, тарелки с кусками колбасы, сала и солеными огурцами, восседал Сам. Михаил сразу узнал Носенко. Круглая, правильной формы голова с короткой «под бобрик» стрижкой сидела на туловище почти без шеи. Лицо можно было бы назвать красивым: высокий лоб, широкие черные брови, большие карие глаза. Только нос, длинный, хищно загнутый книзу, портил впечатление.
Мгновенно охватив взглядом мебель, сервировку стола и барина, Михаил мысленно выругался, но тут же себя осадил: незачем заранее настраиваться против комбата. Им отныне, по всей видимости, придется вместе служить. Лишь бы Носенко его не узнал. Тюрьма человека не красит: щеки ввалились, глаза запали, смотрят настороженно. К тому же усы, бороденка...
— Привел перебежчика, командир, рядового Степанчика, — доложил сержант, вытянувшись у двери. — Махнул до нас прямо на бэтээре. Прибыток получили в живой силе и технике.
По губам Носенко скользнула усмешка.
— Так-так, — протянул он, — Степанчик, говоришь?.. Как же тебя, Степанчик, из нацармии отпустили? Да еще с боевой машиной?
— Я разрешения не спрашивал, — ответил Михаил.
— Писарчук, ты слышал? — повысил голос комбат.
Из соседней комнаты вышел старший лейтенант в пятнистом комбинезоне. Был он до неприличия тощ, одежда болталась на нем, как на вешалке.
Писарчук ткнул в Михаила длинным пальцем и с ходу заявил:
— Этот тип собирается подсунуть дезу, поэтому для убедительности прибыл на броне.
— Значит, кто перед нами, Писарчук? — с издевкой спросил комбат.
— Провокатор, никакого сомнения, — выпалил старший лейтенант.
— А как мы с такими тварями поступаем?
— Понял. Разреши, командир, я сам его шлепну.
— Да как вы смеете? — взорвался Обут. — Не расспросив! Не узнав!.. Дерьмо вы все. Никакого чутья на людей!
— Ишь, как заговорил, — рассыпался мелким смешком Писарчук.
А Михаил вдруг вспомнил: старлей, ведущий себя, как особа, приближенная к императору, был подобран комбатом в Афгане, когда Писарчука за крайнюю жестокость на допросах изгнали из органов; чем и заслужил его собачью преданность.
— Жить хочет, — констатировал Носенко. — А может, он нам что-то дельное расскажет? Как полагаешь, Писарчук?
— Врать будет. В заблуждение введет.
— Ну, тогда ты его и пощекочешь. Начальнику особого отдела карты в руки.
Выходит, Михаил не ошибся. Это и есть тот самый особист, о котором с ужасом говорят случайно оставшиеся в живых неугодные «кровавому комбату» люди.
— Да выслушайте меня! — заорал он. — Время уходит на пустой треп.
— Ну, хорошо, слушаю. — С лица Носенко сползла ухмылка.
— На Бендеры движутся части национальной армии Молдовы, — по-военному четко выпалил Обут. — Сейчас они занимают позиции для наступления. На Суворовской горе и Кицканских высотах установлена артиллерия, которой дана команда открыть огонь по городу. У вас осталось очень мало времени.
— Слыхали байки, в детстве, правда, — хихикнул старлей. — У нас с Кишиневом заключено полюбовное соглашение.
— Погоди, — остановил комбат и знаком подозвал Михаила к столу. Сдвинув в сторону объедки, он расстелил карту: — Показывай все, что имеешь сообщить.
— Наша рота шла здесь, — ткнул Михаил пальцем в основную магистраль. — Это я знаю точно. Видел еще колонны вот тут. Общий состав сил мне неизвестен, но не меньше полка с приданными подразделениями.