— Пройдем через школьный двор напрямик, — предложила Илона. — Я лаз знаю, через него от мальчишек убегала, когда приставали.
— Так я и поверила. Ты же кокетка, — подзадорила Матвеева.
— Глупая была, трусиха, потому и убегала.
— Заметно. Когда во главе девчат на серьезное дело идешь, не очень-то похожа на тихоню.
— И то верно, — согласилась Илона. — Сейчас сама себя не узнаю. Даже мама заметила, что я стала резкая, нетерпимая. Очень, говорит, на вас похожа.
— Ничего в этом плохого не вижу, — отозвалась Матвеева. — Время наступило суровое. Нужны воля, смелость, хотя... Женщины от этого многое теряют. Мужики не очень-то жалуют баб с твердым характером...
Дырка в школьном заборе заросла колючим кустарником, и женщины здорово исцарапались, особенно Илона в легком платье.
— Не хнычь, сама выбрала дорогу, — утешила Матвеева.
— Зато прошли безопасно...
Илона не успела договорить фразу, как в кустах послышался характерный металлический щелчок — звук взводимого затвора.
— Кто здесь? — раздался приглушенный окрик.
Матвеева толкнула Илону к земле и выхватила пистолет.
— Стоять! — снова послышался голос. — Стоять! Стрелять буду!
— Не надо, — закричала Илона. — Мы свои!
— Кому свои, кому — чужие... — Голос незнакомца подобрел: — А ну, выходи, бабы, не бойтесь!
— Мы и не боимся, — ответила Матвеева, сместив на звук голоса дуло пистолета.
— Не надо, миленькая, не стреляй! — взмолилась Илона. — Я чувствую, он ничего нам плохого не сделает. Правда, товарищ?
— Будь по-твоему, девка, — сказала Матвеева и, решительно раздвинув кусты, шагнула вперед.
В предрассветном полумраке женщины увидели высокого плечистого мужика в армейском комбинезоне с тремя лычками на погонах.
— Откуда явился, сержант? — спросила Матвеева, опустив пистолет. — Из какой будешь армии?
— Не из какой... — Сержант не проявлял враждебных намерений и соглашался вроде бы на контакт. — Из одной армии ушел, к другой не прибился.
— Дезертир, значит? — уточнила Матвеева.
— Пусть так. Мне все равно, под какой кличкой ходить.
— Трус? Или прикидываешься?
— Послушай, хоть ты и баба, могу не посчитаться и по морде съездить. Кто такая, чтоб с молдаванина допрос снимать?
— Я Матвеева. Может, слыхал?
— Не доводилось.
— Ты с неба свалился, сержант? — вмешалась Илона. — Матвееву Нину Ивановну все знают. О женском движении Приднестровья много раз в газетах писали.
— Дезертиры политикой не интересуются, — заметила, усмехнувшись, Матвеева, обиженная самим фактом, что кто-то о ней слыхом не слыхивал.
— Извиняйте, Нина Ивановна, — сказал сержант с плохо скрытой иронией. — Я, понимаете, шофер, мое дело — баранку крутить. А стрелять я не любитель, тем более в безоружных.
— Это нам подходит. Как звать?
— Янош Чепрага, из-под Кишинева.
— Вот что, Чепрага, — распорядилась Матвеева, — отдай автомат и пошли с нами.
— С вами я, пожалуй, пойду, — улыбнулся Чепрага, — а насчет автомата не горячись.
— Черт с тобой, — махнула рукой Матвеева. — Только не балуй, поставь на предохранитель...
Они пересекли школьный двор, пробежали несколько переулков и вышли к центральной площади, на которой стояло здание горисполкома. Прежде ухоженное, свежеокрашенное, сейчас оно выглядело ужасно. На всех пяти этажах в окнах не было стекол. Проем входных дверей прикрывали полурас-щепленные доски. Стены сверху донизу были испещрены пулевыми отметинами.
— Мама родная, — ахнула Илона, разглядывая горисполком расширенными от ужаса глазами. — Что здесь произошло?
— Штурм был, — пояснил Чепрага. — Атаковали несколько раз, но без особого результата. Над крышей пока что флаг Приднестровской республики.
— Нам нужно туда, — решительно сказала Матвеева.
— Зачем жизнью рисковать? — спросил Чепрага, разглядывая стоявшие напротив дома.
— Прежде всего, чтобы быть среди своих. Во-вторых, там штаб, куда стекается вся информация.
— Лично я ни за какую информацию платить головой не желаю, — ответил Чепрага. — Площадь насквозь простреливается.
Матвеева смерила его уничтожающим взглядом и холодно отчеканила:
— От мужиков никакого проку, они только обуза. Я пойду сама!
— И я, — подхватила Илона.
Вот же бабы проклятущие. Сами лезут под пули и его подталкивают.
— Стоять! — зашипел Чепрага, схватив Илону за руку. — Надо ж было мне с вами, дурищами, связаться!
— Не смей обзывать, — возмутилась девушка.