Оглядевшись, Янош увидел дивчину, с которой пробивался в горсовет. Имя ее позабыл, но это не имело значения, — девушка была в белом халате.
— Привет, спаситель, — узнала она Яноша. — Кого ищешь?
— Тебя. Гвардейцу, который нам боеприпасы доставил, необходимо срочно помочь. Лихой парень, под таким огнем рискнул пробиться.
— Ранен? Куда?
— Думаю, контужен. В шоке он.
— Где лежит?
— У входа. Ты его сразу узнаешь по бородище и усам.
— Найду. А ты мчись на третий этаж. Главный врач сейчас у Матвеевой. Попроси прийти, скажи, просила Илона Нечай.
Теперь и он вспомнил имя девушки. Именно так называла ее Нина Ивановна.
— Если врач будет медлить, скажи Матвеевой, — крикнула Илона вдогонку.
Найти Матвееву оказалось непросто. Он прошел третий этаж, спустился на второй и обнаружил Нину Ивановну в кабинете председателя горисполкома. Окна здесь, как и во всем здании, были задраены фанерой и пропускали с улицы каждый звук. А поскольку там стреляли, разговаривать в кабинете можно было только на повышенных тонах.
Председатель горсовета, бегая по кабинету из угла в угол, почти кричал:
— Посуди сама, Нина, — разве это не геноцид? Что они с городом сделали!.. Консервный завод разграбили и сожгли, а биохимический еще и заминировали. Обувную фабрику уничтожили, хлебобулочный и молочный комбинаты вывели из строя. А люди!.. Люди гибнут не считано!..
Зазвенел телефон. Председатель в гневе сорвал трубку. Некоторое время стоял молча, взъерошив гладко зачесанные русые волосы. По лицу багровые пятна.
— Да пошел ты! — крикнул он и длинно выругался.
— Допекли, — констатировала Матвеева, обращаясь к стоявшему в дверях Яношу. — Матом, что ли, обложили?
— Еще каким, — ответил председатель, — жидомасоном обозвали.
— В сепаратистах ты ходил, в националистах тоже, в пособниках коммунистов — само собой... Плюнь, давай выслушаем моего защитника. Проходи, парень, знакомься. — И, обернувшись к председателю, пояснила: — Это тот афганец, что нас с Нечай в горсовет провел. С каким вопросом пожаловал, друг?
Узнав, в чем дело, Матвеева забеспокоилась:
— Парню, что доставил боеприпасы, грех не помочь. Сейчас разыщу главврача, а ты подожди-ка меня в приемной, друг. Дело к тебе серьезное есть.
Вернулась Матвеева через час.
— Не обижайся, что заставила долго ждать. Могу порадовать: оклемался твой сержант, только уши заложило, но доктор сказал, скоро пройдет. Около него Илонка крутится. Представь себе, контуженный парень — ее жених.
— Чей?
— Илоны, дивчины, что с нами сюда пробиралась.
— Кто бы мог подумать, — улыбнулся Янош. Воодушевление Матвеевой передалось ему: — Я же сам ее к сержанту направил... Неисповедимы пути Господни. А откуда этот сержант вообще взялся?
— Из четырнадцатой армии. Служил прежде там. Сейчас в силу обстоятельств прибился к батальону Носенко.
— Я о таком подразделении не слыхал.
— Объясню. — Матвеева посерьезнела. — Носенко командует одним из батальонов гвардии Приднестровья. Поступила информация, что там не все ладно.
— Снимите комбата — и дело с концом, — посоветовал Янош.
— Просто сказка сказывается... Вовремя не приструнили, наоборот — нахвалили за лихость, за азарт, а комбат принял доброе отношение за разрешение на вседозволенность, казнит и милует подчиненных по настроению и личной воле. Вообще-то Носенко — мужик боевой, грудь в орденах, в Афганистане воевал.
— Я тоже там был, — хмуро заметил Янош. — Опыт имею, награды. Ну и что?
— А то, что не случайно я все это тебе рассказываю. Меры будем принимать. Понял?
— Нет, не понял, — сказал Янош. — Я перебежчик, малознакомый вам человек, личность во всех отношениях подозрительная.
— Ну, служивый, уважил, — улыбнулась Матвеева. — Откровенность за откровенность. Во-первых, то, что ты на границе служил, о многом говорит, во-вторых, лицо твое — открытая книга, врать не умеешь. Видела я тебя в деле и сделал вывод: труса не празднуешь.
— Спасибо на добром слове, — смутился Янош. — Перейдем к делу. Чем могу помочь?
— Попрошу проводить меня в батальон Носенко. Идти одной, сам понимаешь, не с руки. Брать кого-нибудь из защитников горсовета не имею права, здесь каждый на счету. Да и с тобой идти в логово Носенко сподручнее. Комбат вашего брата, афганца, привечает.
Янош встал, закинул за плечо автомат:
— Я готов. Когда идем?
— Это не моя забота. Обдумай, составь план. Ты телохранитель, вот и командуй.