Стрельба у лесопильни между тем набирала силу. Янош прислушался, пытаясь определить, кто откуда стреляет. Два ствола вели огонь из ложбины на склоне. Позицию ребята выбрали удачную. Ничего удивительного: опыт имеют.
Янош приблизился к ложбине, увидал слева лежащего к нему спиной толстяка. Это был Рохля. Обут, расположившийся по другую сторону горки из металлолома, оказался более бдительным. Он сразу уловил шумок в траве и, перекатившись, нацелил ствол автомата в сторону Чепраги.
— Свой я, мать твою! Не стреляй! — закричал Янош. — Меня Илона сюда направила.
— Ты где ее встретил? С ней все в порядке?
— Теперь да, — усмехнулся Чепрага. — Кабы не случай, сыграл бы с Илоной Нечай Писарчук кровавую свадьбу.
— Я твой должник. Спасибо за выручку. Где сейчас Писарчук?
— Угомонился. Мешать больше не будет.
— Как же он нас выследил?
— Опытная ищейка... Да и не так это сложно. Я тоже, как видишь, здесь.
— А ты... Ты тоже нас искал? Зачем?
Чепрага поглядел в глаза Обуту долгим тяжелым взглядом. С местью покончено. Но правду сказать он имеет право. Должен же лейтенант узнать, что натворил. Должен...
— Я разыскивал именно тебя, — сказал он тихо. — Просто не знал, что ты это ты.
— Не понял.
— Сейчас поймешь. Ты мою невесту убил.
— Я?! Ты что-то путаешь, братишка!
— Нет, лейтенант. Мою Агнешку сразила твоя пуля. Она была в толпе, осаждавшей оружейный склад.
— О Господи!..
Обут привстал на колени, положил на землю автомат. Янош молчал, говорить было не о чем. У него не осталось злости — ушла, растаяла, осталась тоска. Тоска, раздирающая грудь. И он понял, что творится в душе этого совершенно беззащитного перед ним парня. Янош мог сделать с ним что угодно. А так ли виноват молодой лейтенант Михаил Обут? Война...
Минута молчания подошла к концу. Со стороны лесопильни зашевелились. Теперь их стало поболее, прибыло подкрепление.
— Кто там внизу? — спросил Чепрага.
— Полиция особого назначения.
— Кишиневская?
— Опоновцы оттуда.
— Так давай отходить?
— У нас в укрытии человек истекает кровью. Его пытали.
— Это он сообщил о диверсиях?
— Он... Да и прапорщик не ходок.
— Рохля?
— Рохляков Илья, — поправил Обут. — Ранен он, бок зацепило. Хороший мужик, надежный.
— Выходит, отходить не имеем права, — подвел Чепрага черту.
— Тебя это не касается. Как пришел, так и уходи. Мы огнем прикроем.
— Здорово придумал. Я ухожу, а ты с Ильей останешься концы отдавать? Мы ведь с ним сослуживцы, еще до Афгана на заставе кашу из одного котелка хлебали.
Обут пожал плечами, аргументы были исчерпывающими. Устроившись поудобнее, он положил автомат на импровизированный бруствер, прижал приклад к плечу. Чепрага пристроился рядом.
— Подпускаем поближе, — сказал он тихо. — Как в Афгане. Помнишь?
— Помню, пока жив. Пора, братишки, огонь!
Три автомата застучали одновременно...
1993 г.
Москва