— Куда? Как?
— Есть один тайный коридор вдоль озера. Ребята мои зря хлеб не едят... — Командир полка повернулся к дежурному и выразительно подмигнул: — Задержи гостей, капитан, повесь им лапшу на уши. Скажи, сейчас буду. Тебе, лейтенант, даю двух сопровождающих. Разведчики, сам понимаешь, хлопцы надежные. Они выведут тебя за город.
— Мне бы пистолет, — попросил Михаил.
— Нет, — отрезал Голубев. — Тебе же хуже, если схватят с оружием. Надеюсь, десантными приемами владеешь? Держись подальше от волонтерских постов и постарайся поскорее добраться к генералу Голубеву. Передашь привет, скажешь, брат благословил...
— Передам, если доберусь.
— Куда денешься. Не в тюрьму же возвращаться на милость победителей... — Командир полка рывком распахнул створки окна. — Прошу сюда, лейтенант. Вон там, вдали, видишь, силуэт казармы? Держи курс на нее. Я разведчикам сейчас позвоню. Ну, удачи тебе, Михаил Обут! Удачи!..
4
После смерти Агнешки Янош Чепрага несколько дней просидел безвылазно дома. Ни мыслей, ни желаний не было. Из него словно вынули душу. Голова налилась чугунной тяжестью, будущее представлялось беспросветным, дальнейшее существование — бессмысленным.
На похороны Янош не пошел. Пусть не посетуют друзья и родители: он не хотел видеть Агнешку в гробу. Она должна остаться в памяти живой — веселой, озорной. Огня у этой девочки хватало на двоих. Сам-то Янош с детства был молчуном. Человек дела, он привык совершать поступки, а не говорить о них. Открытостью души тоже никогда не отличался. А тут еще война наложила отпечаток. Когда повидаешь столько крови, грязи, когда вплотную столкнешься с подлостью человеческой натуры, поневоле станешь угрюмым. Наверное, потому и нашли с Агнешкой друг друга, что были совершенно разными. Она — ясный, ласковый день, он — глухая ночь...
Ничто не могло ни утешить, ни успокоить Яноша в его горе. Так он думал. И был крайне удивлен, почувствовав облегчение, когда услышал о приговоре убийце. Новость сообщила вернувшаяся из города сестра:
— Ну, вот и получил твой вражина по заслугам!
— Что ты сказала? — Янош не сразу понял, о ком идет речь.
— Я в суде была, — пояснила сестра. — Как только приговор тому лейтенанту, что в Агнию стрелял, объявили, я сразу к тебе помчалась обрадовать...
— Постой, не тарахти, — остановил Янош сестру. — Рассказывай по порядку.
— А что рассказывать? К высшей мере его!.. Шлепнут и все, чтоб по народу не пулял, — мстительно сказала сестра.
Вот так финт... Случившееся не укладывалось в голове. В Афгане тоже бывало всякое. На поле боя люди гибли. Помнится, труса однажды судили, но чтоб к «вышке»? К «вышке» никого не приговаривали. А дела там бывали похлеще. Братишки, чего греха таить, грабежом баловались, насильничали. Но чтоб за это расстреливать...
— Что ни говори, братик, есть все-таки правда на свете! — воскликнула сестра.
Мысленно Янош согласился. Решение было суровым, но справедливым. И раз его вынес суд — законным. Агнешка отомщена.
— Покорми меня, что ли, — попросил Янош, — голова почему-то кружится.
— Ну, похоже, оживаешь, братик, — обрадовалась сестра и бросилась на кухню.
Через несколько минут на столе уже стояла большая сковорода с яичницей, зажаренной с салом и помидорами. Уплетая за обе щеки, Янош подумал, что, хочет он того или нет, пора возвращаться в жизнь, идти на работу, отправляться в очередной рейс.
Впервые за много дней вспомнилась граница. Не та, чужая, где он учил местных джигитов отбивать нападение душманов, а еще прежняя, мирная. Она проходила совсем рядом с заставой. Скалы почти вплотную подступали к неширокой пенистой реке, отделявшей Таджикистан от Афгана.
Однажды, будучи с напарником в дозоре, Янош обнаружил на песчаном 6epeiy след. Отпечатки, совсем свежие, принадлежали вроде бы одному человеку, но Чепрага наметанным глазом заметил: контуры подошв на песке растоптаны. Нарушителей, старавшихся идти след в след, было несколько. Время для перехода границы негодяи выбрали самое для себя удобное — на исходе дня: еще не ночь, а в горах уже сумерки. Чуть поодаль от Пянджа след пропал. Кругом ни кустика, ни деревца, даже травы нет. Разве что в расщелинах торчат кое-где пучки сухого бересклета...
Группа по тревоге, возглавляемая начальником заставы, прибыла быстро. Розыскной пес по кличке Эмир с ходу взял след. Минут через двадцать они не то что увидели, а скорее почувствовали, что начали настигать нарушителей. Г^е-то впереди человек зацепил камень, с шумом покатившийся вниз. Начальник заставы включил фонарик и выхватил лучом движущееся темное пятно. Тотчас оттуда брызнула автоматная очередь, следом — вторая, третья... Пограничники залегли.