Герман прыгнул в сторону, уходя от нового броска твари и чувствуя, как дыхание стало прерывистым и хриплым, а мышцы начинают наливаться усталостью. А вот по пауку было совершенно не сказать, что он устал, и что вообще способен на это.
От его следующего скачка Герман смог увернуться, только нырнув в одну из пустеющих похоронных ниш. Тварь заметалась, не сразу сообразив, куда именно исчезла добыча, и это дало Герману шанс проскользнуть между многочисленными отвратительными руками. Он рванулся вперед, бросился к сияющему барьеру, по которому молотила кулаками Ариадна, бледная от ужаса.
Герман не вполне понимал, на что именно он надеется. На то, что мерцающая дверь откроется прямо перед ним? Этого, разумеется, не случилось, и, разбежавшись, он только больно ударился плечом о ее гладкую поверхность.
Паук догнал его в два прыжка, и вскоре сразу пять или шесть рук крепко схватили Германа, притянули к отвратительному кожистому телу, и вскоре он увидел уже всего в нескольких шагах от себя мутный, невидящий взгляд маленьких неподвижных глазок твари.
Засветить бы сейчас прямо в эту голову, прямо в оскаленную россыпь отвратительных зубов чародейную стрелу, может быть, тогда бы и щит не сработал. Но Герман даже не мог поднять руку для этого. Чудовищные руки твари стиснули его, словно тисками, зубастая пасть оскалилась в предвкушении, с не капала густая мутная слюна.
Из-за барьера раздался крик Ариадны, полный ярости и боли. Герман отчего-то подумал, что она, наверное, закрыла глаза, чтобы не видеть того, что сейчас произойдет.
И отчего-то именно этот крик придал ему сил. Отчаянным движением он оттолкнулся от придвинувшегося к нему тела твари ногой, провернулся в его руках, выскользнул из них, прыгнул в сторону. Одной руке удалось ухватить его за ногу, но Герман изо всех сил ударил по ней рукояткой револьвера, рука отдернулась, а он, хоть и тоже почувствовал резкую боль от удара, рванулся еще дальше.
Он понимал, что это уже последний рывок, на большее у него не останется уже сил, а твари достаточно сделать один прыжок, чтобы вновь догнать его, смять, и теперь уже делать с ним все, что угодно. Он повернулся, чтобы встретить свою смерть лицом к лицу.
— Ну, ты, барин, это… не поминай лихом, — проговорил явившийся вдруг из недр сознания Внутренний Дворецкий, и Герман мысленно пожелал ему удачи в поисках менее легкомысленного хозяина.
И тут он вспомнил, что говорил Ферапонтов о тех, кто охраняет гробницы. Рабы. Существа, лишенные собственной воли эльфийскими жрецами, куда более искусными в магии, чем человеческие аристократы. Быть может, когда-то это был обычный эльф, а то, что с ним стало, результат магических экспериментов. Сейчас это неважно. Важно другое. Ведь если эта тварь и есть раб, значит…
Герман торопливо выхватил из второй кобуры Узорешитель, беглым взглядом проверил, что переключатель установлен правильно, а затем навел его на существо и нажал на спуск. Зеленый луч вырвался из дула прибора и уперся в кожистую грудь странного существа.
В первую секунду как будто ничего не случилось. Существо посучило многочисленными ногами, разворачиваясь для нового прыжка, но затем застыло, словно задумалось о чем-то. Потом его движения стали беспорядочными, многочисленные ноги будто утратили координацию между собой, как будто в тварь влили пару литров водки. Маленькая голова запрокинулась назад, многозубый рот раскрылся и из него послышался отчаянный крик, полный боли и отчаяния. Так не мог бы кричать человек, или эльф, если на то пошло. Это был крик раненного зверя, застрявшего в капкане, соскоблившего себе все мясо с костей в попытках из него вырваться и с ужасом осознающего, что найдет в этом капкане свою смерть.
Герман подумал, что неплохо было бы подойти к существу сейчас и пристрелить, хотя бы чтоб не мучилось, но патронов не осталось, а новая чародейная стрела могла бы сейчас свалить его с ног. А тварь, между тем уже начала хаотично лупить вытянутыми руками во все стороны.
Мгновение спустя к Герману подбежали Ферапонтов и Ариадна. Похоже, едва тварь утратила контроль над собой, как мутный барьер тоже исчез.
— Что вы с ним сделали? — спросил Ферапонтов, с опаской глядя на агонизирующее существо. — Что это было? Как вы…?
— Магия, — спокойно ответил Герман. — Жандармская. Новая разработка.
— Черт возьми, потрясающе… — протянул Илья Ильич с восхищением. — Хоть сам в жандармы иди, чтобы научиться. Боюсь только, что регулярная служба не для меня, но однако как вы…
Договорить он не успел. Раздался оглушительный треск, и прямо рядом с ними, в паре шагов упал, взметнув фонтан из щебня, камень размером с голову. Герман невольно задрал голову вверх и увидел, как по потолку камеры ползет с громким треском, все удлиняясь, ветвящаяся трещина. Вслед за этим все пространство вокруг затряслось так, что едва можно было устоять на ногах, а перед глазами появилась какая-то мелкая рябь, словно горячий воздух дрожит в пустыне.