Она усмехнулась, Герман взял ее руку в перчатке и поцеловал запястье.
— Так, сперва о деле, — она вырвала руку и стала подниматься наверх. Герман последовал за ней. — Как я понимаю, у тебя какие-то важные новости? Зачем было теребить магический канал?
— Важные новости, — протянул Герман, — это мягко сказано.
— Ну, давай, что из тебя, клещами тянуть? Вот этого я не люблю! — она остановилась посреди его кабинета, требовательно сложив руки на груди. — Если ты про убийство графского лакея, то не трудись, оно уже прошло в сводке, я читала. Подозрительная история, но, если ты вызвал меня ради нее одной…
И тут Герман рассказал про Ферапонтова и про свою вылазку в эльфийскую гробницу.
— Господи, но какого черта ты не предупредил⁈ — только и смогла проговорить Таня, когда он закончил свой рассказ на моменте, когда удивленный вахмистр доставил их к дому графа, где Герман позаимствовал у графского лакея чистое пальто и попрощался со своими спутниками. Ариадна, насколько было ему известно, до сих пор болела и никого не принимала, хотя ничего опасного, вроде бы, не было. Герман специально побеседовал на этот счет с навещавшим ее доктором.
— Не предупредил, потому что было некогда, — виновато ответил Герман. — Нужно было решать быстрее. И потом, разве вы санкционировали бы такую операцию?
— Ну… — она слегка поколебалась. — Нужно было бы, конечно, сперва согласовать, я бы направила запрос…
— Вот поэтому я и не предупредил, — огрызнулся Герман.
— Ну, молодец! — подполковник Ермолова всплеснула руками. — Просто золото, а не сотрудник! Взял на себя ответственность, единолично принял важное решение, ни с кем не посоветовавшись! И в итоге героически провалил операцию!
— Я бы не сказал, что она провалена!
— Я бы тоже не сказала, потому что слово «провал» недостаточно емко описывает весь тот пердюмонокль, который ты мне тут сейчас описал! Слово «катастрофа» будет куда точнее!
Герман невольно ей залюбовался — в гневе подполковник Ермолова была невероятно эффектна.
— Серьезно! — продолжала она негодовать. — Мы ведь могли бы оцепить портал, зайти туда с целым взводом жандармов… Зачистить всю эту гробницу к чертям собачьим, провести нормальное исследование. А теперь осколок уничтожен, информация потеряна, даже казенный профилизатор ты потерял.
— Профилизатор я вернул, — кисло ответил Герман. — Но вот ничего стоящего он не зафиксировал, это да.
— Да если бы только это! — Таня поморщилась. — А то, что ты засветил свое умение перед неподготовленными людьми, которые не должны ничего знать об Узорешителе, это как? А одна из них, между прочим, дочь известного консерватора, человека из другого лагеря. Человека очень опасного. Да, мы, конечно, хотели бы привлечь его на свою сторону, но пока он еще наш противник.
— Сомневаюсь, что она побежит рассказывать отцу о случившемся, — вставил реплику Герман. — Нет, для мадемуазель Уваровой это была просто шалость, приключение, о котором ее родителям лучше не знать, если только она не хочет быть запертой в своей комнате с приставленной охраной.
— Твое счастье, если так, но мы не можем так рисковать, слышишь ты⁈ И потом, это само по себе еще полбеды, но главное-то в том, что ты держал в руках улики, которые позволили ли бы изобличить флороманта! Держал — и упустил! Все расследование пошло псу под хвост, результатов — ноль!
— Как это ни странно, результаты есть, — произнес Герман. Таня вопросительно на него уставилась, снова сложив руки на груди.
— По крайней мере, есть версии, — продолжил он несколько менее уверенным голосом. — Вот смотри. Мы точно знаем, что в осколке действительно кто-то был, и это, вероятнее всего, человек, связанный с Залесским. Напрашиваются две версии. Первая — что это был Пудовский. Он-то и прибрал к рукам эльфийский артефакт из гробницы.
— Что это вообще за артефакт? — спросила Таня. — Как он выглядел?
— Вот это, конечно, вопрос, — протянул Герман. — Я видел только, как плющ растет из мертвых тел. Быть может, всех этих людей… в смысле, эльфов… казнили там? Или они покончили с собой? И орудие их казни находилось там, но затем убийца забрал его.
— Сплошные вопросы, — Таня с отвращением поморщилась. — И ни одного ответа. Ну, допустим, что это было Пудовский. И? Нынче он восстал из могилы и убивает крепостных, излишне верных своим хозяевам? Зачем?
— Не думаю, что это он сам, — Герман поморщился, вспомнив купца первой гильдии, протянувшего корни по всему своему бывшему заводу. Зрелище это время от времени являлось ему во снах. — Впрочем… может быть такое, что он каким-то образом выжил?