Она затравленно оглянулась на окно, словно за ним мог сидеть филер Третьего отделения. Затем прошла через кабинет и закрыла окно, предварительно в него выглянув.
— Ладно, — Герман вздохнул. — Рассказывай, кого нужно убить.
— Вот, слышу речь не мальчика, но мужа. В общем, слушай. На днях в отставку вышел граф Уваров.
— Министр просвещения?
— Он самый. В прошении указано, что должность он оставляет ввиду болезни, хотя граф настолько здоров, насколько вообще можно быть здоровым в пятьдесят пять лет. А в отставку он отправился после разговора с Его Величеством, и разговор этот, судя по всему, был не из приятных.
— И что же от меня требуется?
— Нам нужно установить с графом контакт. Он был видным консерватором, одним из наших главных оппонентов. Но теперь… Что бы у него там ни произошло с Его Величеством, но он должен быть очень сильно обижен. И может быть нам полезен.
— Ты так говоришь это «нам»… Что ни говори, а ты явно вошла во вкус, настоящая заговорщица.
Таня снова сделала гримасу и показала ему язык.
— Хватит нести чушь, я просто привыкла в любую работу сразу включаться и делать ее хорошо. Чего и тебе советую, если хочешь чего-то достигнуть в этом мире.
— Слушаюсь, ваше высокоблагородие, — Герман шутовски поклонился. — Благодарю за совет.
— Ну, все, отставить балаган. Одним словом, у графа будет прием в его имении, в следующую субботу. Тебя туда непременно пригласят, ты по меркам уезда видный чиновник. Там ты подойдешь к графу и деликатно намекнешь, что кое-кто в правительстве сочувствует его горю и хотел бы оказать посильную помощь. А потом расскажешь мне, как он отреагировал. Кажется, задание — проще некуда. Ну, и по возможности произведи там хорошее впечатление, ты это умеешь. На графа, на супругу, на дочку его, может быть. Пригодится.
— А дочка симпатичная? — уточнил Герман.
— Так, поручик! Вот сейчас было совсем неконструктивно!
— Да я что? Если это нужно ради высших интересов дела…
— Хватит! Сейчас такие высшие интересы я тебе устрою!
С этими словами она толкнула его на письменный стол и впилась в его губы жарким поцелуем. Германа даже в дрожь бросило, но он был не из тех, кто теряется, так что не прошло и нескольких секунд, как платье Тани было уже расстегнуто и наполовину стянуто.
Вот только в тот момент, когда следовало уже приступать к главному, на лестнице снова послышался дробный стук сапог, а мгновение спустя в дверях опять показалась взволнованная физиономия Вихрова. Таня едва успела прикрыться платьем, однако вся мизансцена, разумеется, осталась более чем красноречивой.
— Вихров, какого черта? — рявкнул Герман. — Вас в кадетском корпусе учили врываться к начальству без стука?
— Учили, что в экстренных случаях дозволяется, — проговорил корнет, покрасневший и силящийся отвести глаза от обнаженных ножек подполковника Ермоловой.
— И какой нынче экстренный случай? Небо на землю упало? Или унтер-офицерше Занозиной явился среди ночи леший?
— Никак нет, ваше благородие, — отрапортовал корнет. — Прибежал только что дворник из дома Никифорова. Говорит, мертвое тело нашли. И выглядит оно так, что без черной магии точно не обошлось. Вот я и подумал… такое дело… не каждый день бывает, вот и…
— Все правильно, корнет, — ответила Таня, между делом успевшая натянуть платье обратно и даже частично застегнуть его. — Благодарю вас за усердие.
При этих словах Вихров просиял, словно пуговицы Рождествина.
— Теперь ступайте, найдите извозчика, — прибавила она, взяв со стола папку с документами. — Я, пожалуй, с вами съезжу. Поглядим, что там у вас стряслось, и откуда в здешней глуши черная магия.
Глава вторая
Иван Семенович процветает
Пока добрались до нужного двора, уже начало темнеть. Место найти было немудрено: во дворе дома гудела взбудораженная толпа, сильнее всего сгустившаяся возле крыльца. Кое-где раздавалось женское оханье, кто-то плакал, кто-то матерился.
— Так, расступись, расступись, — начал Герман. — Дайте пройти. Корпус жандармов!
Толпа послушно раздалась в стороны, а некоторые стали проталкиваться подальше от явившегося начальства.
— Что тут у нас? — спросил Герман, заметив, что над телом погибшего склонился полный низкорослый человек в бордовом сюртуке. Когда тот с трудом разогнулся, Герман увидел знакомое одутловатое лицо с алыми масляными губами.
— Доктор, а вы уж здесь! — воскликнул он, узнав того самого врача, которого встретил в свой первый день на службе в Корпусе.