Он помолчал некоторое время, сжав морщинистые пальцы в замок, а затем продолжил.
— Ладно, я расскажу вам всю историю, чтобы вы могли выбирать осознанно. Святую дружину я создал около двух лет назад после того, как… неважно. В общем, после того, как заметил некоторые странности и решил, что престолу необходима новая опора. Не сегодня — завтра может случиться так, что власть из рук Его Величества начнет рвать свора алчных аристократов, и в этой сваре примут участие и армия, и Корпус жандармов, и Третье отделение. Ни на кого нельзя положиться — только на того, кто лично предан престолу.
Я изложил эту концепцию Его Величеству в ходе аудиенции, но не нашел понимания. Боюсь, меня поняли, как очередного интригана, готового половить рыбку в мутной воде. Но это ненадолго: заговор, который я повергну к подножию трона, убедит Его Величество, что я был прав.
— Заговор, который вы же и создали, — проговорил Герман, и граф чуть дернулся, словно уколотый иголкой. — Вы нарочно передали оружие Надежде, чтобы создать угрозу престолу. Одним выстрелом убить двух зайцев: и напугать Его Величество разгулом терроризма, и избавиться от своих политических противников.
— К сожалению, великие задачи требуют нестандартных методов их решения, — граф кивнул. — Кстати, если не секрет, как именно вы поняли, что за всем этим стою именно я?
— Леденцы, — ответил Герман. — Их любил ваш лакей, и их я находил на местах преступлений. Это же вашего Матвея вы использовали, как исполнителя на первых порах? И он же ходил вместе с Ферапонтовым в осколок, потому что самому Ферапонтову вы до конца никогда не доверяли. Его вы тоже поймали на крючок, как меня сейчас? Сначала финансировали его экспедиции, а потом постепенно сделали его своим соучастником, так что он уже не мог соскочить с крючка.
— Этот крючок звали Ариадна Константиновна Уварова, — произнес граф со вздохом. — Я пообещал ему, что отдам ему ее руку, когда все это закончится. Он бы получил права высшего дворянства, доступ к заклинаниям вплоть до восьмого ранга и, конечно, много денег на свои исследования. Ему было все это очень лестно, человек он был молодой…
— А потом вы убили его, — констатировал Герман. — А перед этим — Матвея. Потому что оба слишком много знали.
— Разумеется. Как я уже говорил, в этом деле требуются нестандартные методы…
— Это как раз стандартные методы политического интригана. Его Величество был совершенно прав, когда отстранил вас. Вы планируете прибрать к рукам его власть и править за него. Вы отстраните руководство Корпуса, а потом, может быть, и Третьего отделения, и армии, везде рассадите людей из этой вашей дружины.
— Разумеется, оставлять ключевые позиции в руках ненадежных людей не имеет смысла. Впрочем, ладно, хватит ходить вокруг да около, мы с вами взрослые люди. Да, я предлагаю вам поучаствовать в государственном перевороте, но вы уже в одном поучаствовали, так что вам и книги в руки. В вашем нынешнем положении, в котором никто не даст за вашу жизнь — а тем более, карьеру! — ломаного гроша, это невероятно щедрое предложение.
— А если я его, все-таки, отвергну?
— Ну, в таком случае все просто. Вот здесь, — граф хлопнул ладонью по пухлой папке, — аккуратно собранные материалы, на основании которых любой суд — даже самый непредвзятый — уверенно признает вас виновным в преступлениях так называемого флороманта.
— Меня⁈
— Ну, а кого же еще? Судите сами: пока вы служили в Москве, там же орудовал и флоромант. Затем вы перебрались в Зубцов, и — надо же, какое совпадение! — следующее убийство случилось уже там, причем прямо в том месте, которое вы проходили по дороге на службу. Все следующие преступления происходили так или иначе в вашем присутствии, а в последних двух случаях вы же и обнаружили тела. В том числе, тело Ферапонтова, которого и обвинили посмертно во всех убийствах. Не кажется ли это вам подозрительным?
— Это само по себе ничего не доказывает!
— А то, что вы уже привлекались к расследованию по обвинению в сокрытии внешнего артефакта? И уйти от ответственности смогли только благодаря покровительству вашей любовницы и шефа Корпуса жандармов? Тоже ничего не доказывает, но поверьте, для суда это будет серьезный аргумент. Тем более, что суд, конечно же, будет закрытым, и никто посторонний в нем участвовать не будет. Вас проверят врачу, найдут вас склонным к половой распущенности и жестокости. Объявят, что вы получали наслаждение, убивая невинных людей. Сперва убивали только для удовольствия, а потом — чтобы скрыть прежние преступления.
— А вам самим не жалко было всех этих людей? — спросил вдруг Герман. Он думал смутить графа этим вопросом, но у того даже бровь не дрогнула.