— Что мне делать?
— Ревность разрушает ваш брак. Если вы хотите сохранить его, вам придётся очень серьёзно поработать над собой, миссис Геборт. И поверьте, в конечном итоге вы сами получите удовольствие от этого перевоплощения.
— Спасибо!
— Пока ещё не за что, миссис Геборт.
Доктор Клейд мягко улыбнулся ей. В ответ, она тоже улыбнулась.
— Вы улыбнулись в ответ на мою улыбку, миссис Геборт. Припоминаете эпизод в приёмной? Будь я на месте вашего мужа, наверняка бы заподозрил нас с вами в определённой связи.
Миссис Геборт не выдержала и рассмеялась.
— Должно быть, это выглядело очень глупо?
— Прекрасно, что вы понимаете это, миссис Геборт. Это отличное начало.
— Когда я снова могу придти?
— Запишитесь у Анжелины на следующую неделю.
— Хорошо и… — она осеклась и, с надеждой глядя на доктора Клейда, спросила. — Как мне вести себя с мужем? Что вы посоветуете?
— Оказывайте больше доверия, миссис Геборт. Поверьте, чем больше вы доверитесь ему, тем ценнее станет такое поведение для вашего мужа.
После этих слов они попрощались. Доктор Клейд стоял у окна и наблюдал за тем, как миссис Геборт перешла улицу и вошла в кафе. Он увидел, как её муж встал, встречая её приход. Затем оба сели за стол и о чём-то заговорили. Он увидел, как радостно чему-то заулыбался мистер Геборт.
— Да, — прошептал доктор Клейд, закрывая шторы на окне, — как правило, мы сами усложняем свою жизнь. А ведь всего лишь нужно открыто улыбнуться и сказать несколько приятных слов. И многие проблемы останутся позади.
Он вернулся в кресло. Предстояло принять ещё несколько пациентов. День только начинался и обещал быть очень трудным, учитывая вечерний ужин у сестры.
Глава 5
Время до четырёх часов дня пролетело совершенно незаметно. Доктор Клейд едва смог вырваться из офиса на четверть часа для того, чтобы пообедать. Пациенты приходили один за другим. В начале пятого он проводил последнего пациента. Когда он вышел вслед за ним в приёмную, то увидел Энтони Келахана. Тот, по всей видимости, давно дожидался его. Келахан был занят разговором с Анжелиной. Доктор Клейд пригласил его в кабинет.
На этот раз, Келахан без приглашения улёгся на диване и уставился в аквариум. При этом он подложил правую руку под голову.
— Энтони, вы принимали лекарство, которое я вам выписал? — первым делом спросил у него доктор Клейд.
— Да. Благодарю вас, Майкл, — негромко отозвался Келахан, — я заснул как ребёнок. Я давно так не спал.
— Сны?
— Никаких.
— Отлично. Хотелось ещё спросить, Энтони. Вас не затрудняют эти приёмы? Ведь вы живёте довольно далеко от Лос-Анджелеса.
— У меня есть собственный самолёт. К тому же, я не уезжал из города. Я решил побыть здесь несколько дней. Я снял номер и предупредил Терезу, чтобы она не волновалась — Келахан повернул голову в сторону доктора Клейда и тот увидел, как в его глазах зажглась надежда, — я хочу вернуться к ней другим. Последние несколько месяцев мы находились в ужасном состоянии. Я не мог ничего ей рассказать. Тереза видела, что со мной творится неладное, и несколько раз пыталась узнать причину. Я молчал. Я даже в глаза ей боялся посмотреть. Это создавало в доме невыносимую обстановку. А что я ей мог сказать? Я сам не знаю, что со мной происходит и почему это происходит? Как же мне ей объяснить.
— Вот мы с вами и попробуем во всём разобраться. А для начала попытайтесь успокоиться, Энтони.
Последние слова доктор Клейд сказал, когда увидел, что он начал волноваться. Его волнение выражалось в лёгкой дрожжи, отчего край верхней губы слегка дёргался. Она к тому же слегка кривилась, когда это происходило.
— Конечно, Майкл. Конечно. Я постараюсь. Я очень постараюсь.
— Вот и отлично. Думаю, мы с вами сумеем справиться со всеми проблемами.
Доктор Клейд придвинул кресло к дивану, а затем взял блокнот с ручкой. Удобно расположившись рядом с пациентом, Майкл приготовился записывать. Вопросы снова последовали один за другим:
— Энтони, мы с вами остановились на гостинице в Париже. Что происходило с вами дальше?
Келахан несколько раз прерывисто вздохнул, словно собирал свою решимость и только после этого начал отвечать. Первые слова прозвучали с хрипотцой, что явно выдавало волнение, но постепенно голос начал звучать ровнее.
— Мы с Терезой прервали медовый месяц и сразу же вернулись домой, в Сан-Франциско. Несколько дней я думал об этом Джеральде и пытался объяснить себе эти странные совпадения. Чем больше думал я о своём сне, тем отчётливее чувствовал, что запутываюсь. Меня пугали эти два совпадения. Меня мучила мысль о том, что я разговаривал с мёртвым человеком. И это оказалось более чем реальным. Эти мысли навели меня на другие. Если это реальность… думал я, тогда и отец тоже реальность. У меня возникло странное чувство. Мне казалось, что отец отчаянно нуждается в помощи. И эту помощь непонятным образом должен оказать именно я. Я сумасшедший, если так подумал,… правда?
Прервав свой рассказ, Энтони повернул слегка побледневшее лицо в сторону доктора Клейда. Тот в ответ отрицательно покачал головой.
— Нет, Энтони, нет. Ваше состояние в данном случае вполне понятно. Видите ли, Энтони, — по обыкновению очень мягким и спокойным голосом продолжал объяснять доктор Клейд, — как правило, мы тяжело переживаем потерю близких людей. Чем больше мы их любили, чем ближе с ними были, тем острее эта потеря становится. Мы вспоминаем все события связанные с ними. Снова и снова переживаем их. Нам постоянно чего-то не хватает. Жизнь начинает терять прежнюю привлекательность. И если мы позволяем этим чувствам овладеть нами, тогда нам становится совсем плохо. Мы только и думаем о своём гор, Энтони. И часто это приводит к очень тяжёлым последствиям. Чувство утраты укрепляется на подсознательном уровне и руководит нашими поступками.
— Что же нам остаётся делать? — тихо спросил Келахан.
— Жить, Энтони. Не надо забывать о том, что все мы смертны. Настанет и наш час. Каждый человек проходит свой путь. Ваш отец прошёл свой. Вы должны пройти свой. Как бы мы не хотели обратного, всё имеет свой конец. И этот конец ждёт каждого в определённом месте и в назначенный час. По этой причине, нам не стоит горевать о людях, которые покидают нас. Мы поступим со своими близкими точно так же. Мы оставим их. Это неизбежность. Следует относиться к ней, как ко всем прочим, совершенно обычным явлениям, которые нас окружают.
— Это не просто…
— Я знаю, Энтони. Но нам придётся это сделать. Нельзя думать только о своём горе. Нельзя предаваться ему. Нельзя попустительствовать, давая ему расти. Нужно бороться, Энтони. Находить силы в себе и противопоставлять их горю. Сейчас мы с вами попробуем это сделать. Хорошо, Энтони?
Келахан медленно кивнул и тут же с сомнением произнёс:
— Но ведь со мной происходит другое, Майкл. Эти сны,…они так ужасны.
— Мы разберёмся во всём. Сейчас же мы можем предположить, что они могли появиться в результате потери, которую вы перенесли.
Уверенный голос доктора Клейда приободрил Келахана. Он вопросительно посмотрел на него. Доктор Клейд легко кивнул и приготовился записывать. Увидев это движение, Келахан продолжил прерванный рассказ.
— Меня стала мучить мысль о том, что отец нуждается в помощи, и я единственный, кто может её оказать. Но я не знал, как ему помочь. И это ещё больше меня волновало. Отец так меня любил, а я был не в состоянии что-либо предпринять. Через десять дней после возвращения из Парижа, — продолжал рассказывать Келахан, — мне приснился ещё один странный сон.
— Вы запомнили его?
— Некоторые подробности, — негромко откликнулся Келахан, — вообще, я редко запоминаю сны. Но этот буквально врезался в мою память.
— Что вы увидели, Энтони?
— Я увидел Сан-Франциско. Я гулял по улице, пока не оказался в одном месте.
— Что за место?