И вот кровь и слезы, которые он проливал вдали от Санктуария, почести, которых он был удостоен в те годы, были забыты им, как только он оседлал своего вороного коня в конюшне Гильдии наемников и отправился на разведку в город.
Нико бочком пробирался сквозь толпу вверх по лестнице в «Держи пиво», чтобы повидать ее хозяина, которого он знал достаточно хорошо, поскольку ухаживал за его дочерью, когда останавливался здесь раньше. Этот человек имел право знать, что тень его дочери, долго не находившая себе пристанища после смерти под действием колдовства, в конечном итоге приняла покой непосредственно из рук Нико Неожиданно воин по прозвищу Стелс остро ощутил присутствие Роксаны. Ему даже померещилось, что он чувствует ее запах в воздухе пивного зала.
Она была где-то здесь. Совсем рядом. Маат подсказывал это — краем своего внутреннего зрения он видел сияющие ярко-синие вспышки следов колдовства, творимого Роксаной, точно так же, как обычный человек мог увидеть тень преследователя боковым зрением. Душа Нико обладала способностью к такому зрению благодаря постижению учения о трансцендентном восприятии. Подобные навыки позволяли ему проследить за нужным человеком, почувствовать его присутствие и даже выделить суть эмоции, направленных в его сторону, хотя он и не мог прочитать при этом конкретных мыслей данной личности.
«Держи пиво» была свеже-выбелена и полна решительно настроенных бражников, мужчин и женщин, чье положение в городе обязывало их показывать, что они, как всегда, заняты делом и их не могут поколебать ни повстанцы НФОС, ни бейсибские захватчики, ни нисибийская магия. Здесь колдуны из ранканской Гильдии магов одетые в мантии, делавшие их похожими на плохо накрытые столы, пьянствовали вместе с владельцами караванов и верховными жрецами из дворца, одержимыми одной мыслью' безопасность проводимых ими сделок, не влекущих за собой вмешательство воинствующих группировок; личная безопасность и безопасность их семей. Безопасность — это был тот товар, который больше всего ценился жителями Санктуария в эти дни.
Что касается Нико, то безопасность для него, как только он покинул Бандару и вступил во внешний Мир, перестала иметь значение. В своей хижине на утесе он мог быть в безопасности, однако теперь его способность к маат и глубинному восприятию была обращена к его собственному духовному миру и не могла быть применена, в своем первоначальном значении, для того, чтобы изменить судьбу-друтую или ход событий, зашедших слишком далеко в том или ином направлении.
Маат выделял своего последователя из Хаоса для того, чтобы вернуть ему утраченное равновесие. Потеря равновесия всегда была болезненна для Нико, он дорого расплачивался за это и всегда стремился в Бандару, как только силы его иссякали. Но, вернувшись домой, он быстро набирался сил, некоторое время маялся от неясного беспокойства и опять возвращался во внешний Мир, где равновесие было чистой воды абстракцией и где все, что бы ни сделал человек — пусть даже такой полубог, как командир Нико Темпус, — не могло привести хотя бы к видимости прочного мира.
Но мир, как говорил учитель Нико, есть смерть. И она вскоре найдет его.
Колдунья Роксана тоже была смертью. Он надеялся, что она не может чувствовать его присутствие гак отчетливо, как он ее. И хотя он прилагал усилия для того, чтобы сохранять в секрете свое пребывание здесь от тех, кто мог бы этим воспользоваться, Нико влекло к Роксане, как проститутку Санктуария к изрядно выпившему клиенту или, если верить слухам, как принца Кадакитиса к бейсе Шупансее.
Даже песчаные пруды Бандары и глубокие медитации на берегу моря не помогли его душе очиститься от непреодолимого влечения к телу колдуньи, которая любила его.
И вот он спустился вниз, назад в Санктуарий, под предлогом эфемерного призыва Рэндала. Вернулся для того, чтобы увидеть Роксану. Прикоснуться к ней. Поговорить с ней.
Нико должен изгнать ее из своей души, освободить душу от когтей Роксаны, очистить от нее свое сердце. Он пришел к такому решению за время своего пребывания в Бандаре. По крайней мере, положил этому начало. Его доктрина гласила, что любая известная проблема должна быть разрешена им. Однако, когда проблемой Нико была Роксана, Стелс не был уверен, что это так.
Вот почему он должен встретиться с ней лицом к лицу. Здесь. И заставить ее отпустить его.
Но он не нашел ее в «Держи пиво». Там был только пожилой толстый мужчина с всклокоченной бородой, который очень сильно постарел за минувшие годы; в глазах его застыла зима, еще более колючая, чем те, что когда-либо приносили с собой в Санктуарий ветры, дувшие с бескрайнего моря.
Когда Нико поведал старику судьбу его дочери, тот только кивнул и. подпирая кулаком подбородок, сказал:
— Ты сделал все, что мог, сынок. Как теперь все мы делаем все, что в наших силах. Кажется, это было так давно, столько горя случилось с тех пор… — Он замолчал, прерывисто вздохнул и утер рукавом покрасневшие глаза, из чего Нико понял, что боль отца все еще была острой
Стелс встал из-за мраморного стола, за которым сидел старик, и посмотрел на него сверху вниз.
— Если я могу для вас что-нибудь сделать, сэр, — я к вашим услугам Вы найдете меня в Гильдии наемников, я пробуду здесь неделю, может, две.
Старый хозяин пивной высморкался в кожаную кайму своего хитона и, вытянув шею, сказал:
— Просто оставь в покое других моих дочерей, вот и все.
Нико выдержал пылающий гневом взгляд старика, и тот смягчился.
— Прости, сынок. Нелепо винить в превращении людей в тени кого-то, кроме их создателей Удачи тебе, пасынок. Как там говорят твои братья по оружию? А, вспомнил: долгой жизни тебе и вечной славы.
В голосе безутешного отца было столько горечи, что Нико трудно было не понять то, что осталось недосказанным.
Однако он вынужден был попросить:
— Сэр, я молю вас об одной услуге — не называйте меня так здесь. Не говорите никому, что я в городе. Я пришел к вам только потому, что… Я должен был прийти. Ради Тамзен.
Впервые в разговоре двух мужчин прозвучало имя девушки, которая была дочерью старшего и любовницей младшего, девушки, чей прах теперь мирно покоился в могиле, что очень долго невозможно было осуществить, пока ее использовала Роксана, равно как и других детей, вырванных из лучших домов Санктуария, которых она включила в свою команду зомби и которые ныне были погребены на склонах Стены Чародеев.
Нико покинул таверну, как только старик прикрыл глаза рукой и пробормотал что-то вроде согласия. Не стоило ему приходить. Это лишь причинило боль хозяину «Держи пиво», нехорошо получилось. Но он должен был это сделать, ради себя самого. Потому что колдунья использовала девушку против него, потому что ему пришлось убить ее, чтобы спасти ее детскую душу. Нико сам не знал, ожидал ли он, что старик найдет ему оправдание, если такое вообще может кто-нибудь оправдать. Оказавшись на территории Зеленой зоны, он некоторое время раздумывал, куда ему пойти, когда увидел вспыхнувшие в Лабиринте факелы, извещавшие, что в нижних кварталах города начались беспорядки.
Нико не хотел принимать участия в междоусобных войнах Санктуария и быть рекрутированным какой-либо из сторон — включая, Страта — и даже вникать в детали того, кто прав, а кто виноват. Скорее всего, все участники конфликта были одинаково виновны и невиновны; войны обычно перечеркивают все нормы морали; а гражданские войны, или освободительные, даже хуже всех прочих.
Он бродил по улицам лучшей части города, держа руку на своем мече, до тех пор, пока не вышел на перекресток к распахнутым воротам одного имения. На земле перед ними, скрючившись, сидел нищий — явление в этой части города довольно нетипичное.
Нико уже хотел, было повернуться и уйти, напомнив себе, что он уже больше не является пасынком, получившим секретное задание, а выполняет собственную рекогносцировку на местности, как вдруг услышал голос, показавшийся ему странно знакомым.