Кристос усердно делал вид, что не замечает прозрачных намеков, скрежетал зубами и ворчал про себя.
– Ну, погоди, плешивая крыса. Ты у меня допляшешься.
Несмотря на поздний час в вестибюле толпились люди – прибыла новая группа курортников. В плохую погоду самолетные рейсы задерживались, и отдыхающих нередко привозили в отель далеко за полночь. Хорошо еще, что автобусный парк работал без сбоев, поэтому никто из приезжих особо не роптал. А когда уютный отель гостеприимно распахивал перед ними двери, скверное настроение туристов как рукой снимало. Здесь обслуживали быстро и без проволочек.
Сегодня ночью служащий Касапис довольно лихо управлялся в отсутствие сменщика. С ловкостью фокусника он манипулировал паспортами, анкетами и регистрационными карточками. В считанные минуты он разместил пятерых. Пока носильщик растаскивал вещи по номерам, у лифта стояла наготове следующая тройка приезжих, бряцающих от нетерпения ключами.
Оставалось оформить еще женщину с ребенком лет пяти-шести. Касапис страшно досадовал на себя, что не сумел обслужить их в первую очередь. Из-за высокой стойки он не заметил малыша сразу и теперь с подчеркнутой любезностью выискивал лучший номер, чтобы загладить свою нерасторопность.
Молодая мама ждала безучастно. Было видно, что она устала и мечтала лишь об одном – быстрее добраться до кровати. Зато мальчик разыгрался не в меру. Привычный для него режим оказался нарушен, и ребенок, чтобы как-то растратить накопившуюся энергию, принялся оголтело носиться по залу, размахивая пластмассовым пистолетом.
– Мам, – закричал он пронзительно, увидев полицейских в дверях, – видишь, настоящие копы! Я знал, что здесь обязательно кого-нибудь убьют.
Вернувшиеся с пляжа полицейские застыли, как вкопанные. Мальчик подбежал к ним и бесцеремонно ткнул Фрэнки игрушечным дулом в живот.
– А ну, признавайся, кого тут пришили, паршивый койот!
Приняв детскую стрелялку за револьвер, подслеповатый Теодоракис вдруг выскочил вперед, как из катапульты.
– Что ты, что ты, деточка. Здесь никого не могут убить. Дяди в форме просто пришли к нам в гости, – залопотал он на ломаном русском… – Убери свою пушечку. Вот тебе пакетик леденцов и беги к своей мамочке. Чей этот прелестный малыш?
Трое других туристов, привлеченные шумом, задержались у лифта.
– Что происходит!? – с возмущением вскричал солидного вида мужчина и неистово замахал руками…
– А говорили, приличный отель… В турагентствах – сплошные жулики, – поддержала респектабельного спутника юная барышня в коротенькой юбочке, бесстыдно открывающей стройные ножки.
Портье, мгновенно забыв про мальчишку, с невиданной прытью поспешил в сторону постояльцев.
– Добрый вечер, господа. Добрый вечер. Рады видеть вас в нашем отеле. Вас ждут отличные номера со всеми удобствами. Надеюсь, вам непременно понравится наш райский уголок. И в следующем году…
Однако Кристос не дал ему договорить.
– Хватит расшаркиваться, господин Теодоракис. Лучше найдите подходящее помещение для допроса, чтобы никто не мешал.
Фрэнки неодобрительно посмотрел на молодого напарника, опять предпринявшего попытку взять бразды в свои руки.
– Д-д-для чего, простите? – переспросил оторопевший портье. – Для д-д-допроса? Но я уже все рассказал… Может, с-сначала отпустим с-свидетелей. Наших дорогих гостей…? Ведь престиж нашего отеля…
– Ничего. Подождут. Боюсь, им все равно не заснуть до утра.
Май 1995 г., Москва, Россия
Шоира приподнялась на носках, чтобы нанести смертельный удар в спину. Надо бить решительно и быстро. Под лопатку.
Крохобор! Скупердяй! Мерзавец! Использовал ее, как простую дешевку. Бесплатно!
Любомир, почувствовав что-то неладное, обернулся.
– Что злучилось, дорогая? Твои глазки так странно горят…
Рука девушки безвольно опустилась, и кухонный ножик без стука вывалился на мягкий ковер. Шоира незаметно прижала к полу никчемное оружие голой ступней, ощущая, как ржавое лезвие медленно проникает в подошву, и тупая боль ползет по телу, поднимаясь все выше и выше.
– А-ааа. Ти, наверное, голодний? – продолжал допытываться адвокат, увидев страдальческую гримасу на лице возлюбленной. – Подожди минутку, я сейчас яйца зажарю, толко одэнус нэмножко.