Тор Мираборг посмотрел на очки и стыдливо опустил глаза.
– Ты когда-нибудь вернешься домой?
«Твой дом там, где твое сердце», – подумала Тира и вздрогнула, осознав, что больше не считает Ганцбург своим домом.
– Не знаю. Мне надо о многом подумать и многое увидеть. Возможно, когда-нибудь ты поймешь.
Она ждала, что скажет отец, но эмоции, отразившиеся на его лице, говорили сами за себя. Он пристально посмотрел на дочь, затем закрыл глаза и развернул инвалидную коляску так, чтобы она не увидела его слез.
Сжигая последний мост, связывавший ее с Ганцбургом, дочь Железного Ярла покинула планету, на которой родилась.
V
Эдо, Залив Черепах, округ Пешт,
Синдикат Драконов
1 июня 3049 г.
Тай-и Шин Йодама сорвал с плеча вещевой мешок и швырнул на железную койку-развалюху, пружины которой визгливо заскрипели, словно протестуя. Кашира Кендзи Йамашима тревожно поднял глаза.
– Сумимасен, Йодама-сан, – произнес он. – Тай-и Бафорд предпочитал койку... – Он дернул плечами, демонстрируя неприязнь к прежнему хозяину комнаты со стенами пепельного цвета. – Если желаете, я достану для вас подходящий матрас.
Шин улыбнулся про себя и слегка поклонился.
– Да, татами, пожалуйста, Йамашима-сан. Когда мои остальные вещи выгрузят с «шаттла», ты проследишь, чтобы их принесли сюда?
Йамашима склонил свою седеющую голову.
– Хай. Вы позволите презренному слуге распаковать ваш багаж?
Шин улыбнулся. «Твоя вежливая манера говорить услаждает мой слух, словно музыка, после стольких недель, проведенных на независимом транспортном корабле, с которым я прибыл сюда». Шин заметил, что на мизинцах парня не хватало нескольких фаланг, а на желтой коже у горла красовалась разноцветная татуировка змеиной головы. «А что ожидать от него?»
– В этом нет необходимости, – ответил Шин, – но я признателен тебе за заботу. Вещи будут распакованы позже.
Бросив взгляд в зеркало размером во всю длину двери, он распрямился, пытаясь сбросить груз усталости, оставленный недельным полетом к Заливу Черепах от точки входа в систему звезды после гиперпространственного прыжка. Под глазами легли легкие тени, впрочем малозаметные для посторонних. Пальцами, как гребнем, он провел по черным, коротко стриженным волосам и улыбнулся, посмотрев на Йамашиму:
– Думаю, мне следует засвидетельствовать свое почтение.
Йамашима улыбался, подобно наставнику, который доволен учеником, хорошо выучившим урок.
– Тай-са Тарукито Ниро просил вас присоединиться к нему, когда вы обустроитесь. Пока вы будете у него, я договорюсь, чтобы вас принял Старейший.
Шин вопросительно вскинул голову:
– Старейший?
Йамашима заговорил и осекся. Его темные глаза метнулись с холеных рук Шина на лацкан черного кителя.
– Извините, тай-и. Я осмелился воспользоваться слухами вместо знания. И невольно оскорбил вас. Шин принял глубокий поклон сержанта.
– Вы не нанесли мне оскорбление, Йамашима-сан. Вы не допустили ошибку. Я не был осведомлен, что воины якудзы в Эдо используют этот титул для своего господина. – Йамашима выпрямился с явным выражением облегчения на морщинистом лице. – Таким образом, после того, как ты отведешь меня к тай-са, – продолжил с улыбкой Шин, – пожалуйста, согласуй мой визит к оябуну.
Шин Йодама вошел в кабинет тай-са Тарукито Ниро и сел на колени на татами, прежде чем прикрыть откатывающуюся дверную загородку. Полупрозрачные панели из покрытого лаком пергамента – особенно с северной стороны напротив двери – пропускали достаточно света, чтобы в комнате было светло. «Он содержит свое убежище незахламленным и скромным. Здесь он черпает силу. Я чувствую это».
Шин первым поклонился Тарукито Ниро. Командир Шина был едва ли старше двадцати пяти лет, но тай-са не позволял тщеславию возобладать над собой. Он не красил свои крапчатые волосы в черный цвет, как делали иные, и коротко стригся, выбривая виски для лучшего контакта с рецепторами нейрошлема своего боевого робота. Его темные глаза открыто и бесстрастно встретились со взглядом Шина. Затем он опустил глаза, чтобы подчиненный не подумал, что он плохо воспитан. И хотя тай-са не улыбался, Шин инстинктивно ощутил, что тому понравилась глубина его поклона и проявленное таким образом уважение. Ответный поклон Тарукито был исполнен строгости и грациозности.
Шин поклонился другому мужчине, который находился в комнате. Шина несколько смутило, что парень, который был явно моложе его, имел более высокое звание. «Он присутствует здесь только потому, что является моим непосредственным командиром. Я думал, что реформы покончили с практикой присвоения первого офицерского звания исключительно на основе принадлежности к аристократии. Не хватало только еще, чтобы этот юнец отдавал мне приказы!» Несмотря на дурные предчувствия, Шину было приятно видеть, с каким тактом и уважением поклонился молодой парень в ответ на его приветствие.
Голос Тарукито звучал глухо и был исполнен силы и самообладания.
– Полагаю, путешествие в нашу звездную систему не было слишком тяжелым для вас.
– Нет, тай-са. Пилот попался очень опытный и в сложнейших условиях проскочил из одной звездной системы в другую, как сквозь игольное ушко.
– Хорошо. – Тарукито повернулся и небрежным жестом привлек внимание Шина к другому парню. – Извините, что сразу не представил вас друг другу, не больно-то я воспитан. Это твой непосредственный командир, шо-са Хосиро Курита.
Сердце Шина рванулось к глотке, и ему совершенно не удалось скрыть удивление на лице. «Старший сын Теодора Куриты! На голограммах, которые я видел, он выглядит совсем другим». Шин снова склонился в поклоне, но на этот раз более глубоком и продолжительном.
– Извините, Курита-сама. Мне следовало узнать вас. Хосиро склонился в ответном поклоне, на его лице появилась улыбка.
– Неудивительно, что вы меня не узнали, Йодама-сан. В большинстве своем официальные голограммы сделаны много лет тому назад и не обновлялись в интересах безопасности.