Сквозь открытое настежь окно в кабинет проникал особый незнакомый аромат. Мне казалось, что все погружено в лиловую дымку. Белая роскошная улица снаружи за окном и величественный кабинет секретаря посольства - или как там его... Я вытер рукавом рубашки мокрый лоб. Галлюцинации! Никогда от этого не избавиться.
Я говорил уже более часа. Рассказывал обо всем с того момента, когда мы вступили на судно. Однако мне казалось, что весь этот разговор был пустым и неубедительным. Поверят ли? Не звучит ли это как вымысел? Захотят ли они поверить этому?
Гут сидел неподвижно и безучастно смотрел перед собой. Почему он ничего не скажет? Мой немецкий не такой правильный, как у него. Я вздохнул и посмотрел в вежливое, ничего не выра- жающее лицо секретаря. Второй мужчина, удобно усевшийся в плетеное кресло, дружески мне улыбнулся.
- Вы продолжайте, только продолжайте...
На обоих были отлично сидящие серые вечерние костюмы и превосходно завязанные галстуки. Мне пришло в голову, что прозрачная сине-фиолетовая дымка может исходить только от цветов якаранды, которой были обсажены проспекты и улицы Претории. Город лежал в живописной долине реки Апиес, и отсюда, с первого этажа посольства, можно было видеть почти весь его деловой центр.
- Вы продолжайте, продолжайте, пожалуйста, - повторил и секретарь. Это вообще первая информация о судьбе судна "Гильдеборг" и его груза. Я считаю ваше сообщение чрезвычайно важным. Можно вам предложить чаю, господа?
Я опомнился. Гут уже говорил быстрым хрипловатым голосом, и я даже не заметил, когда он разговорился. Меня охватило чувство безмерного облегчения. Мы здесь, нам удалось. На вокзале мы наняли такси "Только для европейцев!" и без трудностей доехали до посольства. Примерно через час ожидания и переговоров нас все-таки приняли. Все заботы и сомнения рассеялись. Теперь с нами ничего не может случиться.
Тяжелая мебель и старинные картины дышали Европой. Немного неуклюжая, но солидная и корректная Европа. Очаровательная секретарша накрывала стол для чая. Ее кожа имела тот же сине-фиолетовый оттенок, что и все вокруг.
Оба мужчины смотрели на нас с возрастающим интересом. Гут сжатыми лаконичными фразами резал дальнейшие подробности. И ругался!
- Как можно позволять, чтобы прикончили такую массу людей, это же просто пиратство! Почему вы с ними поддерживаете дипломатические отношения? Ведь дело идет о немецком судне и о немецких моряках. Мы настаиваем на том, чтобы о нас позаботились и отправили обратно в Европу! Я двадцать лет плаваю механиком и ни о чем подобном никогда не слышал! - Он ворчал и фыркал, время от времени ударяя ладонью по столу сек- ретаря. - Посольство здесь или не посольство, мне наплевать на этикет.
- Конечно, это само собой разумеется, - сказал успокаивающе мужчина в плетеном кресле и встал. - Понимаю ваши чувства. Это беспрецедентный случай, я немедленно проинформирую господина посла. Потерпите немного и извините меня.
Он вышел энергичным шагом.
Секретарь неопределенно усмехнулся и пожал плечами.
- Мы в Африке, господа. - Он поднял рюмку с коньяком. - Ситуацию ни в коем случае нельзя оценивать с европейской точки зрения. Это абсолютно невозможно. Думаю, что ваше заявление вызовет чрезвычайный интерес. Если позволите, дам вам совет: с информацией для прессы подождите до возвращения домой.
- Никаких заявлений мы делать не будем, - решительно сказал Гут, - мы требуем, чтобы вы нас отправили в Германию! У нас нет желания давать им возможность нас укокошить. Остальное - это ваше дело!
- Само собой, мы уже сегодня информируем правительство. Федеративная Республика Германии принципиально против вооружения африканских государств атомным оружием...
На столе тихо зажужжал телефон.
- Слушаю... - Лицо секретаря стало непроницаемым. - Да... да, разумеется, устроим. - Он повесил трубку. - Господин посол примет вас завтра, в первой половине дня, в девять тридцать, господа, - сказал он торжественно. - До этого времени вы будете поселены в отеле "Треккер". О ваших удобствах позаботится фрейлейн Виселер. "Треккер" - это первоклассное немецкое заведение, вы наверняка будете довольны. Завтра в девять я пришлю за вами машину.
Он встал и подал нам тонкую нежную руку дипломатического бездельника.
- Когда вы нас отошлете домой? - спросил деловито Гут.
- Как только решим вопрос о временных документах. Думаю, что в конце недели, регулярным рейсом "Люфтганзы". В отеле, разумеется, у вас будет открытый счет. Фрейлейн Виселер все устроит.
И он снова пожал нам руки. Чего еще мы могли желать?
Стройная длинноногая блондинка непринужденно влетела в кабинет секретаря, взяла нас и погрузила в открытый "мерседес" с дипломатическим номером. Она обрушила на нас водопад смеха, дружеских расспросов и кокетливых взглядов. Лихо проскользнула в небольшую щель в потоке автомашин, и по длинному, затянутому сине-фиолетовым полумраком проспекту мы направились вокруг правительственного квартала к центру города.
Все заботы с нас свалились. Теперь мы могли, наконец, свободно вздохнуть. Фрейлейн Виселер с неутомимостью профессионального гида говорила, говорила и говорила. Обращала наше внимание на достопримечательности города и, ловко пробираясь сквозь страшную толчею, даже на минуту не переставала говорить и жестикулировать обеими руками. Но ее разговорчивость нас ничуть не раздражала. После долгого перерыва мы были снова в обществе очаровательной непосредственной женщины и состязались перед ней в комплиментах. К нам вернулось то же возбужденное состояние, радость от удавшегося побега, как тогда, когда Тони вез нас с порт-элизабетской пристани в свое бунгало.
До сего времени мы видели все в слишком черных красках, но мир далеко не так плох. Просто мы стали жертвами судьбы, случайности, если хотите. Но теперь все изменится и мы станем снова нормальными порядочными людьми.
- Отель "Треккер" - несколько в ином роде, чем отели в Европе, сказала фрейлейн Виселер, когда мы миновали центр города и направились по автомагистрали на север. - Он располо- жен на окраине Претории, прямо над рекой. Это настоящий африканский отель среди природы. Самые высокие цены в городе, но вас это не должно смущать.