— Как младенец, — добавил я. Она кивнула.
— Не выпьете со мной?
— Только за обедом — если он будет. Теперь у меня масса работы. Только не ждите, что с шефом вам все это легко удастся.
— Будь я репортером, я бы не раздумывал. У кого есть профессиональное чутье, не позволит себе упустить такую возможность.
Чуть позже одиннадцати в кабинет ввалился энергичный лысый мужчина в полотняном костюме, с ярко, разрисованным галстуком.
— Привет, Тедди, — сказала красавица.
Он пробежал через приемную в соседнюю комнату. Меня даже не заметил.
— Дневные сообщения подготовлены? — гаркнул он за дверьми.
— Как раз заканчиваю!
— Отлично! Что нового? — Он снял пиджак и заглянул в комнату, — Привет, Джоссела…
— Этот господин… — откашлялась она, — новый…
Он посмотрел на меня и ослабил галстук.
— Гиббонс, — сказал он и протянул мне руку.
— Представлюсь позднее, если позволите. У меня для вас предложение, точнее — сделка…
Он бросил взгляд на Джосселу, патом на меня и, наконец, пожал плечами.
— Ладно, пройдите!
Я вошел в его кабинет и тихо закрыл двери. Внизу под окнами грохотала улица. Мне пришло в голову, что это не имеет смысла. Лучше всего мне надо было бы поискать судно.
Гиббоне устроился за письменным столом и молчал. Ждал. Я тоже.
— Пожалуйста, — сказал он наконец. Я сел в плетеное кресло против его стола.
— Слышали вы когда-нибудь о судне "Гильдеборг"? — Он кивнул. — О грузе U308?
Он снова качнул головой.
— Могу вам сказать, куда исчезло это судно и что стало с грузом. Я плавал на нем!
Он неподвижно смотрел на меня. Я не мог отгадать, о чем он думает.
— Но вы должны, скорее всего, заявить об этом в Евроатом…
Это звучало так, будто он просил:
"Не ходи ко мне, парень".
Я встал.
— На открытке из Дар-эс-Салама, не так ли? — сказал я таким же тоном. Это мне не приходило в голову, спасибо вам! — И я пошел к дверям.
— Подождите!
— Зачем? Я искал репортера, который может позволить себе написать о «Гильдеборг». Но ошибся, извините.
Я открыл двери. Джоссела сидела за столом, слушала. Снисходительно улыбнулась. Видимо, и ей с шефом было тоже нелегко.
— Вернитесь, дружище! — Я медленно прикрыл двери — ни в чем не надо перебарщивать. — Начните, я послушаю!
— Мне нужен авиабилет в Европу и тысяча долларов на дорогу. Не опубликовывайте ничего из того, что узнаете, до тех пор, пока я отсюда не уберусь. Это мои условия.
— С чего вы взяли, что я пожелаю купить вашу информацию? Что она будет интересовать меня? И как я узнаю, что вы не водите меня за нос?
Я сел.
— Это вы должны решить сами, рисковать будем оба. Вы — тем, что лишитесь денег, а я — жизнью. Потом отступать будет некуда.
— Гм… вы матрос?
Я сунул руку в карман и подал ему паспорт.
— Бернард Шиппер, фермер, — сказал я.
Он посмотрел на фотографию, потом на меня.
— Похож я на фермера? — спросил я.
Он снова перелистал паспорт и ничего не сказал. Я полез в другой карман и положил на стол удостоверение "Анти-Террористической Унии". Ганс Краус сержант. Он уже не улыбался.
— Я бегу из Порт-Элизабета через Родезию и Замбию прямо сюда. Мне нужен авиабилет в Европу, а ту тысчонку оставьте себе, я уже сыт по горло.
— Ладно, говорите, — сказал он почти шепотом и включил магнитофон.
Я протянул руку и, в свою очередь, выключил его.
— Записывать ничего не будем, я ведь не хочу, чтобы меня прикончили. Хочу остаться в стороне, это — условие. Исчезнуть и жить в покое. Вам должно быть достаточно стенограммы.
— Джоссела! — позвал Гиббонс раздраженно.
Тонкое шелковое платье плотно прилегало к ее телу. Она заложила ногу за ногу и открыла блокнот. Гиббонс не воспринимал ее, видимо, — уже привык. Но я увидел Гледис. Они ничем не были похожи, даже цветом кожи. Джоссела казалась намного темнее. Однако Гледис показалась на песчаной дорожке, ведущей среди тропической растительности к белому бунгало с трупом Гута. Как многим я ей был обязан. Не будь ее, схватили бы меня сразу, в Солсбери.
Гиббонс что-то неприветливо проворчал, видимо, попросил, чтобы я, наконец, начал, а Джоссела наблюдала за мной большими темными глазами. Такие я видел всюду вокруг себя. В солсберийском поселении, из кузова бронетранспортера — это смотрела Африка. Я уже понимал этот взгляд, он был недоверчивый и укоризненный. Во всех глазах я видел укор. В них отражалась вина моей белой кожи.
Я опомнился. Я сидел в «Де-Пайпе», а на сцене раздевалась Августа. Голоса за моей спиной договаривались.
Пространство разлетелось, взорвалось! Рухнуло перед глазами и сбило меня с ног.
Безумство!
Четырехмерный фильм ужасов. Серое полотно рассвета, разорванное обломками спасательных шлюпок. Без звука они падали обратно. Бешеные волны захлестнули палубу. Желтое лицо Гута. Я ничего не видел, не хотел это видеть. Я боялся посмотреть на море. Я уже знал, что это за свинство, что это за удар — этот бандит нас продал! Он всех нас продал!
Его прижали к стене в последнюю минуту, перед самым отплытием, чтобы он не мог сопротивляться, чтобы ему не оставалось другого пути.
Что бы я делал на его месте? Это был страшный вопрос, свыше моих сил. Я вытер рукавом рубашки вспотевшее лицо. Полдень давно прошел, а я все еще рассказывал. Джоссела время от времени разминала; руку в запястье и стенографировала дальше.
Гиббонс сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на стол, и спал. По крайней мере, мне так казалось. Никто меня не перебивал. Я поднял молоток и снова ударил. Сирены завыли!
— Вы облучены, — сказал Гиббонс, не страдаете от этого? Вы должны были получить приличную дозу рентген. Не были у врача?
Я слабо улыбнулся.
— У врача? Только когда буду дома, — сказал я, — только в Европе. Наш врач в корпусе Гофмана не имел диплома. Возможно, меня уже давно поймали, я только думаю, что убегаю, а на самом деле я такой же, как Гут, разница только в продолжительности умирания.
Он открыл глаза, опустил ноги со стола и сел.
— Официальное следствие утверждает, что исчезновение судна организовала Моссад и радиоактивный материал был предназначен для Израиля…
Я пожал плечами.
— Одно не исключает другое. В Израиле, конечно, не могут производить испытания, а на Юге — да, места достаточно. Знаете, где теперь на якоре стоит «Гильдеборг»?
— А вы — да?
Я кивнул головой на окно.
— Там! Называется "Генерал Торрес", венесуэльское грузовое судно. Оно у вас прямо под носом!
— Вы это серьезно утверждаете?
— Абсолютно! Судно перекрасили и сменили название еще перед заходом в Порт-Элизабет.
Не говоря ни слова, он взял телефонную трубку и набрал какой-то номер.
— У вас стоит на якоре "Торрес"? — спросил он, когда на другой стороне отозвался металлический голос. — Да? Как фамилия капитана, где я его могу найти? — Голос опять что-то сказал. — Когда отплывает? Утром в четыре? Благодарю… — он повесил трубку и мгновение сосредоточенно смотрел на меня. — Пойдете со мной?
— На «Гильдеборг»? Ни за что на свете, я не самоубийца.
Впервые за все время он улыбнулся.
— Я тоже нет, но должен, по крайней мере, проверить некоторые данные. Опишите мне, где находится отключенный резервуар и как я его отличу от остальных. Если все будет так, как вы утверждаете, получите авиабилет, и я подпишу чек. Согласны?
— Нет. Авиабилет — сейчас, чек — по возвращении! На всякий случай чек оставьте у мисс Джосселы.
Мгновение он раздумывал.
— Вы на самом деле боитесь? — Я молчал. Он посмотрел на Джосселу: Хорошо, устройте это.
Победа! Он поверил мне!
Она захлопнула блокнот и потянулась. Влажная жара утомляла, город за окном дремал. Дорога в Европу была открыта. Мною овладело чувство восторга. Не буду надрываться в трюме!
— Помните, что я вам обещал? Она улыбнулась.
— Помню. У меня на улице машина.