— Простите, что отнял у вас время...— сказал он и потерял сознание.
— Довольно лекарств,— сказал Ясон, отводя в сторону стакан с соломинкой, который протянула ему Мета. Он сидел на своей койке на борту родного «Драчуна», умытый, перевязанный, рядом стояла капельница с глюкозой.
Керк сидел напротив с перевязанным боком. Тека удалил у него кое-что из внутренностей и сшил несколько сосудов. Керк, казалось, и не заметил этого.
— Рассказывай,— попросил он.— Этот микрофон подключен к радиосистеме корабля, тебя слушают все. Откровенно юворя, мы еще не знаем, что произошло, хотя вы с Темучином без конца твердили, что из-за выигрыша он все потерял. Это как-то странно.
Наклонясь, Мета промокнула марлей лоб Ясона. Он улыбнулся и пожал ее руку, потом заговорил:
— Это целая история. Я нашел ответ у библиотеки. Правда, с опозданием, но все же не совсем поздно. Библиотека пересказала мне много исторических трудов и очень быстро убедила меня, что никакую культуру нельзя изменить извне. Ее можно уничтожить, но не изменить. А именно это мы пытались сделать. Вы когда-нибудь слышали о готах или гуннах, племенах Старой Земли?
Они покачали головами, а он отхлебнул из стакана.
— Это были отсталые племена. Они обитали в лесах, пили и убивали, гордились своей независимостью и сражались с римскими легионерами. Римляне систематически били их. Думаете, это служило для них уроком? Ничего подобного. Те, кто оставался в живых, уходили далеко в леса, сохраняя свою культуру и независимость. Их культура изменилась только тогда, когда они «победили» Собрав силы, они двинулись на Рим, захватили его, прикоснулись к плодам цивилизации. И все — варваров больше не было.
Древние китайцы столетиями использовали то же самое. Они были плохими бойцами. Их побеждали, но проходило время, и они подчиняли своей культуре и своему образу жизни своих завоевателей.
Я усвоил этот исторический урок и постарался, чтобы и здесь произошло то же самое. Честолюбие не позволило Темучину противиться искушению завоевать мир. Он вторгся в низины, как только я показал ему путь туда.
— И, выиграв, он проиграл,— сказал Керк.
— Точно. Мир принадлежал ему. Он захватил города с их богатствами. Ему пришлось завоевывать их, чтоб удержать. Его лучшие офицеры стали правителями нового королевства, окунувшись в непривычную роскошь, и уже не желали с ней расстаться. В глубине души они, конечно, все еще кочевники, чего не скажешь о последующих поколениях. Если люди Темучина останутся сибаритствовать в городах, то как сможет он вернуть их к кочевой жизни? Ни один варвар не останется на холодном плато, если, спустившись вниз, примет участие в дележе добычи. Вино крепче ачада, а у жителей низин есть даже дистилляторы. Кочевой образ жизни, который породил Темучина и позволил ему победить, оказался обреченным. Поэтому он и назвал меня демоном, отсюда и его ненависть ко мне.
— Бедный Темучин,— сказала Мета с неожиданным пониманием.— Честолюбие погубило его, и он понял это. Хотя он был завоевателем, он потерял больше всех.
— Он потерял образ жизни и собственно жизнь,— кивнул Ясон.— Но он был великим человеком.
Керк нахмурился.
Только не говорите, что жалеете о его смерти.
— Отнюдь. Он достиг всего, чего хотел, а потом умер. Не каждому такое дано.
— Выключай микрофон,— сказала Мета,— Ты можешь идти, Керк.
Огромный пиррянин открыл было рот, чтобы возразить, но, улыбнувшись, повернулся и вышел.
— Что ты намерен делать теперь?— спросила Мета, когда дверь закрылась.
— Спать целый месяц, есть бифштексы и набираться сил.
— Я не об этом. Собираешься ли ты уходить. Или останешься здесь, с нами?— Она с трудом подбирала слова.
— Тебя это волнует?
— Да. Для меня это ново.— Лоб ее сморщился от усилий выразить свои чувства.— Когда я рядом с тобой, мне хочется говорить тебе разные вещи. Знаешь ли ты, как звучат для пиррянина самые приятные слова?
Он покачал головой.
— Мы говорим: «Ты хорошо сражаешься». Но это вовсе не то, что я тебе хочу сказать.
Ясон владел девятью языками и точно знал, что ему хочется сказать ей, но не говорил или не мог. Он даже слегка отвернулся.
— Нет, смотри на меня,— сказала Мета и, взяв его голову, ласково повернула к себе.
— Я разыскала слово «любовь». Сначала я не поняла его. Но чем больше я думала о тебе, тем ясней становилось мне его значение.
Она придвинулась к нему, настойчиво заглядывая в глаза.
— Я люблю тебя,— сказала она.— И всегда буду любить. Ты никогда не должен оставлять меня.