– Что, во имя адского пламени, ты натворил? – голос Гадес эхом разнёсся по пещере. А разве не понятно? – Где Ресеф?
– Я уничтожил его, – прохрипел Ривер.
Его слова были ложью, но сказать правду – тоже не вариант. Ни для кого. И никто не должен знать, что Танатос использовал не тот нож, чтобы убить Мора.
Какова ирония судьбы. Танатос так долго искал способ исправить Печать Ресефа, а, в конце концов, нашел его, даже не подозревая об этом.
Клинок Избавления – чтобы исправить, Клинок Судьбы (Вормвуд) – чтобы убить.
– Ага, – ответил Гадес, присев на корточки перед Ривером. – Так я тебе и поверил. В любом случае, Азагот сожрёт тебя вместо ужина. Он невероятно зациклен на том, чтобы Ресеф страдал.
Гадес смотрел на Ривера так, словно определял, подходит ли он для ужина… и оказалось, что так оно и есть.
– Запечённые ангельские крылышки под острым соусом. Вкуснотища. – Он ткнул Ривера в грудь пальцем и опрокинул его на спину. – И кажется, кто-то исчерпал свои небесные силенки. Ты хоть понимаешь, что в дерьме по уши?
– Я так понимаю вопрос риторический, – ответил Ривер поднимаясь. Он сидел, оперевшись спиной о стену, об которую сдирал кожу Ресеф.
– От части, – согласился Гадес.
– Не думаю, что смогу убедить тебя вытащить меня отсюда.
Гадес провел рукой по своему плотному синему ирокезу.
– Из пещеры? Может все-таки останешься здесь. Если выйдешь, ты окажешься на милости сотен тысяч демонов и злых людей, которым понравиться по очереди пытать тебя. Буквально. – Гадес запнулся. – С другой стороны, если останешься здесь, ты целую вечность будешь медленно перевариваться. Очень болезненно.
– Из Шеул-гра, идиотина, – процедил сквозь зубы Ривер.
– Идиотина? Прозвучало немного грубо.
Вздохнув, Ривер прислонился затылком к стене. Стоило ему догадаться, что Гадес захочет с ним поиграть. Азагот тоже его предупреждал. Конечно же, Азагот просто сыпал предупреждениями.
Исчерпаешь свои силы, станешь беспомощным в Шеул-гра и останешься там навечно. Не показывай свои крылья, если только не хочешь начать бунт. И так слишком многие знают о том, что ты такое. Никому не позволяй оставить себе перо. Одно единственное ангельское перо может подарить демону силы возродить себя раньше времени.
Если ты попадешь в ловушку Шеул-гра, я не стану тебя спасать. Ели кто-нибудь придет тебя спасать, лучше тебе надеяться, что я буду в хорошем настроении, а они предложат мне нечто удивительное, либо же вообще сюда не войдут.
Азагот был таким придурком. Но Ривер предполагал, что если бы его оставили в этом мрачном царстве, где единственное удовольствие исходило от возможности поторговаться, он наверняка стал бы таким же мудаком.
– Видишь, вот в чем дело, ангел. – Гадес уселся на вытянутые ноги Ривера и оказался прямо перед его лицом. – Мне нравятся Всадники. Мы веками обменивались услугами. Лимос присылает мороженное. Ты – их Наблюдатель, и очень им нравишься. Так что я хочу помочь тебе выбраться. – Гадес похлопал Ривера по щеке, не слишком нежно. – С другой стороны, ты ангел в моем доме. Если я просто увальсирую отсюда и позволю тебе уйти, то потеряю часть уважения к себе. Ты это уже понял, верно?
К сожалению, он понял.
Гадес тряхнул головой, будто и в самом деле сожалел о сложившейся ситуации.
– Я должен превратить твою жизнь в ад, Ривер. Я не любитель такого, клянусь тебе. Но ты не оставляешь мне выбора. – Он похлопал Ривера по плечу. – Не беспокойся, я передам Всадникам словечко, чтобы они пришли и спасли тебя.
Ривер бросился вперед и схватил Гадеса за горло.
– Не надо. Они не должны узнать, что я был здесь и приходил проведать Ресефа. – Они верили, что их брат умер, и сейчас, по крайней мере, так будет лучше.
Улыбаясь, Гадес толкнулся в хватке Ривера, и ангел вспомнил о том как этот парень наслаждается болью.
– Если я не стану с ними связываться, это сузит круг твоих спасителей, не так ли.
Да. Он не мог рассчитывать на помощь ангелов – даже если один из них захочет попытаться пробраться мимо Азагота и перейдет Шеул-гра, Ривер не хотел, чтобы кто-то узнал почему он здесь. Ривер забрал воспоминания Ресефа и закинул его к черту на куличики в надежде что Всадник найдет новую жизнь.
Всадники все еще оставались частью Библейского апокалипсиса, и он нужен им целым – и вменяемым. Ривер надеялся, что несколько сотен лет в качестве нормального человека помогут исцелить урон, нанесенный его разуму и ослабят боль вернувшихся воспоминаний.