— Ты че, Марья, рехнулась? — нехорошим голосом спросил Макс.
— Делай чего говорю!!! — заорала я.
— Ну треснул, — через секунду сказал он.
— Не заорал? — с глупой надеждой спросила я. И так было слышно, что малой молчит.
— Нет, — подтвердил молодой отец.
— А Галка что?
— А Галка отрубилась, — сказал он.
— Открой ему ротик, — велела я. — Что видишь?
— Фигню какую — то. Смотреть не очень приятно.
— В общем так, — решительно сказал я. — Сейчас ты берешь и эту фигню у него отсасываешь, изо рта и из носа, иначе он у тебя задохнется и помрет. Галька тебя как очнется тогда на месте закопает. Понял?
— Понял, — с ужасом сказал Макс. — А чем отсасывать?
— Ртом, придурок! — заорала я.
Через десяток секунд в трубку полетел долгожданный трубный глас.
— Ути — пути, какой горластенький, — умиленно заворковал Макс, отплёвываясь изо всех сил. — Я его в майку — то завернул, слышь, Марья? С кишками — то чего делать?
— А, с кишками… — задумалась я. — Надо нитку с ножницами, есть?
— Да уж найду.
— Вот как найдешь, так пуповинку младенцу перетягивай покрепче ниткой на расстоянии сантиметров 15 от животика, и отрезай.
— А чего с кишками потом?
— Выкидывать!! — заорала я и утерла пот со лба.
Вот черт, не одно так другое.
Через несколько минут трубка опять ожила и Макс заорал.
— Ну все, а что теперь делать?
— Все! — облегченно выдохнула я. — Можешь читать словарь имен. За вами наверно приехать надо?
— Да не, я уж тестю позвонил, несутся сломя голову! Ох, Марья, как же хорошо что я тебе догадался позвонить! Без сучка без задоринки все прошло, только Галка вот чего — то в отрубе.
— Ну это не ко мне, вези в больницу, но после родов это вроде нормально. Слушай, а чего ты мне — то звонить кинулся? — устало спросила я.
— Да как — то сама рука номер набрала, — озадачился он.
— А в больницу или скорую позвонить что, не судьба была?
— Да как — то и в голову не пришло, если честно. Ути — пути, зайчоночек мой!!!
Лес снова огласился трубным гласом.
— Зайчоночек? — медленно проговорила я.
— Ага, — счастливо подтвердил Макс. — Мордочка славненькая, ушки как у папы, ути — пути.
— Ну ладно, Макс, счастливо вам, звони если что.
— Крестной теперь у нас будешь! — пригрозил Макс.
Я положила трубку и с минуту тупо глядела в потолок, обдумывая пришедшую мыслю. Потом взяла визитку Зайцевой Аллы Геннадьевной и набрала ее домашний телефон.
— Алка, твой Женька где вообще работал?
— Шофером он у одного фикуса работал, — обрадовалась она мне. — Что — то получается у тебя?
— Фикуса — то как звали?
— Никаноровым Александром, только его убили недавно, — ответила она.
— И погоняло у него конечно Заяц, — задумчиво сказала я.
— Нет, Никанор, ты что?
— Я говорю, у твоего погоняло Заяц.
— Ну, — буркнула она.
— Все, ладно, Ал, пока.
Я нажала на кнопку отбоя и снова набрала номер.
— Что тебе? — холодно спросил Ворон.
— Надо встретиться.
— Я не дома.
— Знаю. И даже не в городе. Небольшая деревенька, дом на отшибе, не так ли? Ворон, это срочно. Говори куда ехать, — твердо сказала я.
— Халтуришь, я на даче в коттеджном поселке. Езжай в Богандинку, Лесная 9.
Я вскинула руку, отогнула рукав и посмотрела на ролекс.
— Буду через полчаса, — пообещала я.
Я быстренько встала и понеслась вниз. Надеюсь, за это время Зайца не убьют.
— Ты куда это не обедавши — то понеслась? — высунулась из кухни Маруська.
— Некогда, по пути пирожок куплю, — пообещала я и одела обувь.
— Погоди, — Маруська скрылась в кухне и тут же появилась, неся два гигантских яблока, — на хоть, горе, а то и так худая, как доска стиральная.
— А тебе и завидно, все раскормить пытаешься, — ехидно сказала я и понеслась вниз.
В Богандинку я внеслась, будто за мной черти гнались. Ворон, покуривая, стоял у ворот.
— Что за срочность? — он щелчком откинул сигарету в сторону и недовольно посмотрел на меня.
— Ворон, Женя Зайцев, которого ты держишь в этом доме, в глаза не видел Никаноровских денег! — выпалила я.
— Какой Женя Зайцев? — равнодушно поднял он бровь.
— Ворон, — Я Подошла поближе и взяла его за руку. — Я на твоей стороне, ты что, забыл? Я тебе гадала и сказала что деньги у зайца. И водитель у Никанора оказался Зайцевым. Ты сложил два плюс два, но поверь, это неверно.
— Позволь мне самому решить что верно, а что нет, — бесстрастно произнес он, выдергивая руку из моей ладошки.
— Ах вот как? — злость затопила меня, как прилив песчаный пляж. — Решил не мытьем так катаньем деньги найти, так? Только он общак не брал и у его жены таких денег нет, понял? Даже если она все продаст! Или тебе необходимо кого — то убить, ты, урод???
Я уже кричала ему в лицо, еле сдерживаясь, чтобы не взмахнуть рукой. Увидеть как красиво рука по красивой амплитуде полетит к нему, моей красивой глючной половинке, и соприкоснется с его кожей. Красивой смуглой кожей.
— Ты что несешь? — рявкнул он. — Сколько его жена тебе заплатила, чтобы ты сюда приехала, говори?
— А что, тебе Насти мало? — уже совсем себя не контролируя, завопила я. — Полнолуние, кровушки хочется, так???
— Брысь отсюда и на глаза мне не показывайся, кошка драная, — холодно сказал он и скрылся за воротами.
Я бессильно колотила по ним минут двадцать, пока не отбила кулаки. Злые жгучие слезы комом стояли в горле, и наконец я не выдержала. Залезла в бээмвушку и горько заревела. Лучше бы он меня ударил.
Потом я кое — как доехала до дома, наорала на Маруську, невовремя попавшуюся под руку и закрылась в своей комнате. Гладила по шкурке Бакса и рассказывала ему какая у него мама дура. Бакс неодобрительно молчал. Я еще с часик повалялась, малодушно оттягивая звонок к Алке. Наконец я мысленно перекрестилась, деваться некуда, надо звонить и хотя бы вернуть деньги, взяла телефон, визитку и натыкала Алкин номер.
— Ал, — нерешительно сказала я. — Это Лис, я насчет денег звоню.
— Больше нет, — категорично сказала она. — Все свободные деньги отдала, уж не обессудь, сейчас волосы на одном месте деру, да что поделаешь, если я их тебе уже выложила.
В трубку донеслись какие — то голоса, и я спросила: