— Н-не знаю. — Лаура просчитывала варианты. Если Горен прав… Вопрос резонный, почему он не пришел в голову ей самой? Кто еще мог об этом подумать, и что сейчас можно предпринять?
— Если расчет связан именно с этим, — голос Горена становился все громче, — значит, Эверетт принял меры предосторожности, чтобы скрыть содержание пакета от служб безопасности как собственной фирмы, так и Пентагона, на который он работал. Понимаете, к чему я веду?
Лаура представляла очень приблизительно, однако главный вывод казался ей достаточно очевидным.
— Вы сами сказали, профессор: если бы формулы были секретными, федералы сразу закрыли бы информацию, как только хотя бы одна страница появилась хотя бы на одном сайте.
— А какой смысл? — удивился Горен. — Если файл уже в сети, его не закроешь, копии всегда можно отследить. В ФБР не дураки сидят. А вот на адвоката они наверняка… вы понимаете?
— Да. — Горен прав: нужно связаться с адвокатом… как его… Шеффилд. Может получиться интересная история, важнее, чем формулы, с которыми, похоже, далеко не просто разобраться.
— Дарю, — благодушно протянул Горен и тут же дезавуировал собственные слова: — Но возможен и другой вывод. Федералы не проявили интереса просто потому, что формулы не имеют к секретной информации никакого отношения. Эверетт занимался собственными идеями, не успел довести их до конца…
— Да. — Лауре все-таки удалось вклиниться в микроскопическую паузу, сделанную Гореном, чтобы набрать воздух в легкие. — Но почему…
Обсуждать вопрос с физиком Лаура не хотела и, начав фразу, не стала ее заканчивать. Горен закончил фразу вместо нее:
— Почему он оставил пакет на хранение менее чем за сутки до смерти? Он не мог предвидеть сердечного приступа, верно? Эверетт был здоровым человеком, никогда не болел и не обращался к врачам. Вот загадка!
Лаура молчала. Возможно, Горен знал что-то еще? Возможно, что-то еще скажет?
Физик тоже замолчал, и в разговоре возникла пауза — откуда-то издалека Лауре послышался недовольный женский голос, где-то далеко что-то прошумело и стихло, будто пролетел самолет.
— Вы думаете, профессор, — решилась Лаура, — Эверетт мог… что его могли… он знал или подозревал… и…
Полностью озвучить дикое предположение она не решилась.
— Я ничего не думаю. — Голос прозвучал снисходительно или Лауре так показалось? — Извините, миссис Шерман, мне нужно работать. Всего хорошего, буду с интересом следить за вашими материалами.
Все страньше и страньше. Эту фразу из «Алисы в Стране Чудес» Лаура запомнила с детства, впервые прочитав сказку Кэрролла. Сколько ей было тогда? Десять? Половину текста она поняла лет через пять, перечитав «Алису» новым взглядом, вторую половину — когда вернулась к тексту, работая в редакции научных новостей. Кое-что не поняла до сих пор, но несколько фраз врезались в память. «Все страньше и страньше». «Антипапы и антимамы», «Самая светская беседа…».
Самая светская беседа, после которой все стало страньше и страньше. Или страшнее?
Время скрывать информацию. Время публиковать информацию. И время позвонить адвокату.
Номер телефона адвокатского бюро Шеффилда в Джорджтауне Лаура отыскала в интернете.
Номер не отвечал.
Странно. Рабочий день, по идее, начался, адвокаты — люди, в большинстве своем, пунктуальные. Даже если шеф опаздывает, секретарь на рабочем месте и отвечает на звонки. Если день не рабочий, включается автоответчик.
Еще раз. Долгие гудки.
Третий раз Лаура не стала звонить, а, повинуясь скорее не логике, которая ничего подсказать не могла, а наитию, тоже ничего не объяснившему, отыскала в базе данных коллегии адвокатов отделение в Джорджтауне, Вашингтон, округ Колумбия, две адвокатские фирмы, расположенные по тому же адресу, что контора Шеффилда.
Разумеется, ответили сразу. Приятный женский голос, не высокий, не слишком низкий, именно такой, каким должна отвечать профессиональная секретарша.
— Рат, Бознер и Корман. Доброе утро.
— Доброе утро. У меня просьба, которая может показаться необычной…
— Представьтесь, пожалуйста.
— Извините. Лаура Шерман, научный журналист, портал «Научные новости».