Разговор произошёл после того, как Жан Бар ушёл, а слуг отослали. Если бы маркиз и Элиза получили титулы по наследству, беседа развивалась бы совсем иначе, а так оба не обольщались на свой счёт и могли говорить открыто. Впрочем, уже через несколько минут Элиза об этом пожалела.
– Мы с вами похожи! – сказал маркиз, полагая, что говорит ей комплимент.
Он продолжал:
– Мы получили титулы, потому что нужны королю. Будь я законным наследником де Лавардаков, мне бы оставалось только до самой смерти отираться в Версале. Как незаконнорожденный я побывал в Индии, Африке, Прибалтике и России и везде занимался торговлей. Торговлей! Однако это не уронило меня ни в чьих глазах.
Он объяснил, чем Элиза нужна королю. По его словам, всё замешано на финансах и её зарубежных связях, которые маркиз описал со знанием дела, необычным для французского дворянина. Те немногие, кто и впрямь понимал, что творится на бирже и почему это важно, притворялись невеждами из страха уронить своё достоинство. Для них Элиза была загадкой, дельфийским оракулом. Маркиз, напротив, силился казаться осведомлённей, чем есть, и считал Элизу обычно коммерсанткой. Во всяком случае, так можно было заключить из его следующей фразы:
– Достаньте мне лес, пожалуйста.
– Простите, мсье?
– Лес.
– Зачем вам лес?
– Известно ли вам, мадемуазель, что сейчас мы воюем практически со всем миром? – насмешливо поинтересовался маркиз.
Спросите генерального контролёра финансов, известно ли это графине де ля Зёр!
– Touche[11]. Скажите мне, сударыня, что вы видите в окно?
– Новёхонькие укрепления, с виду очень недешёвые.
– Ближе.
– Воду.
– Ещё ближе.
– Корабли.
– Ещё ближе.
– Лес на берегу, сложенный наподобие крепостных стен.
– Вы, разумеется, знаете о связях моего семейства с флотом.
– Всем известно, что ваш отец – верховный адмирал Франции и что при нём флот достиг своей нынешней мощи.
– За то время, когда он в великолепном мундире присутствовал при спуске на воду кораблей, принимал пушечные салюты и закатывал великолепные празднества. Верно. Однако всем известно и другое: флот выстроил Кольбер. До 1669 года отец был не только верховным адмиралом, но и министром флота. Должность эту он продал Кольберу за огромную сумму. Желал ли он продавать должность? Нуждался ли в деньгах? Нет. Однако он узнал, что нужную сумму передал Кольберу – простолюдину! – сам король, и потому не смел ему отказать.
– Герцога турнули с должности?
– Самым учтивым и доходным образом. Кольбер стал его начальником: верховный адмирал подотчётен министру флота!
– Такая формулировка наводит на мысль, что для вашего отца выдалось нелёгкое время.
– Хорошо, что я тогда бродяжничал в Индии. Его вопли почти что долетали до Шахджаханабада, – проговорил маркиз. – Так или иначе, отцу щедро заплатили за унижение. Вскоре он сделал капитал на строительстве флота, которое затеял Кольбер. Когда столько денег течёт из казны к военным, для всех, кто с этим связан, существуют бесчисленные способы обогатиться. Мне ли не знать, мадемуазель. – Маркиз обвёл взглядом залу. Как сам Дюнкерк, она была маленькой, однако всё в ней блистало великолепием.
– Вы получили титул в семьдесят четвёртом, – вспомнила Элиза, – и приняли участие в строительстве флота.
– Я всегда стремился услужить королю.
– Да хранит Господь его величество, – подхватила Элиза. – Я, конечно, разделяю ваше рвение. Говорите, вам нужен лес?
– Ах да, разумеется. Идёт война. До сих пор морских сражений было совсем мало – стычка в заливе Бантри-бей при высадке наших войск в Ирландии, ну и само собой, подвиги вашего знакомца Жана Бара. Однако впереди великие битвы. Нужны новые корабли. Нужен лес.
– Франция изобилует густыми лесами, – заметила Элиза.
– Неужто, сударыня? – Взгляд маркиза устремился к дюнам, которые там и тут уступали место прямоугольным земляным валам, скрывающим батареи мортир. – Я не вижу поблизости ни одного дерева.
– Да, окрестности Дюнкерка напоминают Ирландию или Голландию. Однако дальше в глубь страны, как вам наверняка известно, начинаются леса, их не проехать меньше чем за две недели.
– Так раздобудьте мне лес, если желаете послужить королю.
– Устроит ли короля, если лес доставят в Гавр или Нант? В Дюнкерке нет большой реки, по которой легче сплавлять брёвна.
– Можно и туда. Там тоже есть верфи.
Сейчас Элизе следовало бы задаться вопросом: зачем в Дюнкерке, учитывая его расположение, вообще построили верфь; однако после долгих недель томительного бездействия она так обрадовалась хоть какому-то делу, что не заметила парадокса.
– Лес стоит денег, – напомнила она, – а свои я отдала. Маркиз рассмеялся.
– Французской казне, мадемуазель! А лес вы будете закупать от имени короля. Я отправлю письмо на Меняльную площадь. Все будут знать, что вашу кредитоспособность обеспечивает генеральный контролёр финансов. Обратитесь к мсье Кастану – он занимается делами тех, кто имеет честь ссужать деньги или поставлять товары королю Франции.
– Вы предлагаете мне ехать в Лион?
– Дело государственной важности, сударыня. Моя карета в вашем распоряжении. Вам явно необходимо проветриться. Мне безразлично, доставят лес в Нант, Гавр или даже сюда, но с вами, мадемуазель, я хотел бы встретиться здесь через шесть недель.
Книга четвёртая: Бонанца
Тройная зала паши в алжирской касбе
Обитая на побережье и будучи от
природы алчны,жестоки, необузданны,
склонны к деспотии и неспособны ни к
какому ремеслу, они должны были
сделаться грабителями с той же
неизбежностью, с какой лень делает
людей попрошайками. Они отвергли любой
труд, но, приученные к разбою и, не имея
более возможности опустошать
плодородные долины Валенсии,Гранады
и Андалусии,занялись пиратством.
Они строят корабли,вернее, захватывают
чужие, и грабят берега, обрушиваясь по
ночам на спящие селения и угоняя жителей
в рабство.
Даниель Дефо,
«План английской торговли»
– О благороднейший пол, вознесшийся превыше всех прочих полов, нет, даже потолков и кровель обычного жилья, ты удостоил меня чести припасть к тебе устами, – сказал Мойше де ла Крус странно приглушённым голосом, поскольку не шутил насчёт уст.
Алжирскому паше, а также различным агам и ходжам пришлось податься вперёд и сдвинуть набок тюрбаны, чтобы расслышать его сабир. По крайней мере, так заключил Джек по шуршанию шёлка и волнам благовоний. Видел он, разумеется, лишь несколько дюймов инкрустированного мраморного пола.
Мойше продолжал:
– Хотя ты уже оказал мне несказанную милость, дозволив простереться на тебе ниц, не откажи и ещё в одном: когда туфель великого паши в следующий раз удостоит тебя своим прикосновением, смиренно умоли означенный туфель передать паше следующее… – И Мойше изложил часть рассказа Иеронимо. Нет надобности говорить, что самого Десампарадо на аудиенцию не взяли. Даппа и Вреж Исфахнян были где-то рядом и тоже прижимались лицом к полу.
Когда Мойше закончил, голос над ними заговорил на турецком, который тут же переводили на сабир:
– Подошва нашего туфля, скажи полу, что мы прекрасно осведомлены о существовании испанских галеонов и захватили бы их все, имей мы средства атаковать десятки тяжело вооружённых судов на просторах океана.
Можно было почувствовать, как съёжился турок – хозяин Мойше, Джека и остальных, простёртый рядом с ними в позе, не только приличествующей человеку его ранга, но и предпочтительной для того, у кого кожа на ступнях ещё не успела как следует зажить. Не дослушав перевод, он что-то заблеял по-турецки, однако Вреж Исфахнян решительно его перебил:
– О преславный пол, молю, передай туфлю великого паши, что, по сообщению гаванских армян, с которыми я недавно списался, упомянутый вице-король дослуживает свой срок и следующей весною, как позволит погода, отбывает через Атлантику на бриге.