Мы найдём его. Всё наладится. Мама и папа снова начнут улыбаться, и наша жизнь станет прежней.
- Почему вы поссорились? – спросила я.
- А Олег не рассказывал? – ответил Ник.
- Нет... Ты ведь знаешь... Он не особо-то со мной откровенничал.
- Твой брат был против того, чтобы я шёл в профессиональный бокс. И оказался прав. Ничего хорошего меня там не ждало.
Я вздрогнула. Мне не хотелось первой заговаривать о той истории, которая произошла с Никитой Касьяновым. Возможно, он даже думал, будто я не в курсе. Ник ведь не знал, что я жадно следила за его жизнью, читала все новости о нём, даже научилась разбираться в боксёрских терминах, несмотря на то что этот жестокий вид спорта мне никогда не нравился. Я любила смотреть фигурное катание под красивую музыку, а вовсе не турниры, где люди наносили друг другу удары.
А ещё у меня была надежда, что Ник вернётся в родной город.Хотьненадолго. Я даже ходила в спортивную школу, которую он посещал раньше, интересовалась, не собираются ли они устроить встречу с местной знаменитостью. Там сказали, что идея хорошая, подумают и всё организуют. А затем произошлоэто.
То, что положило конец боксёрской карьере Ника.
- Такое с любым может случиться, - сказала я, чем выдала свою осведомлённость.
- О, так ты в курсе? – Ник бросил на меня внимательный взгляд, и я снова потерялась в морской синеве его глаз. – Не знал, что тебя интересует бокс.
- Ты многого обо мне не знаешь, - ответила я, кусая губы. – Когда мы виделись в прошлый раз, я ещё даже школу не окончила. Если ты помнишь.
- Помню, - уголки его губ дрогнули в слабом подобии улыбки. – Расскажешь о себе? Ты учишься?
- Учусь и работаю.
- Тяжело, наверное?
- Тяжело, но нужно поддерживать родителей. Когда Олег исчез, мама впала в депрессию, настоящую... А я устроилась на работу.
Я прикрыла глаза, не желая вспоминать те дни. Долгие, тягостные, наполненные страхом и неизвестностью. Я, мама, отец поочерёдно обзванивали больницы и морги, настаивали на том, чтобы полиция пораньше открыла дело и занялась им. А нам отвечали, что мы занимаемся глупостями, торопя их с этим. Дескать, Олежка молодой парень, мог и загулять,бывает, и не с чего поднимать панику.
- Да ты действительно совсем большая, - проговорил Ник. – Что, и парень уже есть? Или... был?
Я дёрнулась, точно коснувшись жгучей крапивы. Зачем он это спрашивает? Неужели... ему действительно интересно?
Или причина в этой ночи? Ник был пьян вечером, когда пришёл в квартиру, а я... Я просто не смогла бы его оттолкнуть.
- Нет, - произнесла твёрдо.
- Нет или не было?
- Нет и не было. Никого. Кроме тебя.
- Так вчера...
- Да, - отвела взгляд, чувствуя, что краснею. – Вчера. Ты стал моим первым...
- Летта...
Он был растерян, это очевидно. Не ожидал такого. Должно быть, в его мире с девственностью прощались значительно раньше, а мой возраст по столичным меркам в этом плане мог считаться едва ли не преклонным.
- Мне жаль... Летта, я... Я сделал... тебебольно?
- Нет.
Да. Но не в том смысле,который имелся в виду. В другом.
Вот только этого я ему никогда не скажу.
- Забей, - проговорила, стараясь, чтобы голос звучал достаточно пренебрежительно и беззаботно. – Было и было. Это не то, о чём тебе нужно сейчас думать.
Но, увы, сыграть роль мне не удалось. Безразличия не хватило. И Ник безошибочно почувствовал фальшь.
- Почему ты не сказала? Не оттолкнула меня? Почему осталась?
- Да потому что мне уже давно пора было... – я осеклась, когда почувствовала его взгляд. Проникающий в самую душу. Высвечивающий её до донышка со всеми моими потаёнными в глубине секретами.
- Я не верю тебе, Летта. Ты не такая. Ты не могла просто воспользоваться мною для того, чтобы...
- Откуда тебе знать, такая я или не такая?! – вспыхнула я. – Да ты меня и всерьёз-то никогда не воспринимал! Скажешь, не так? А я тоже живая! Все эти полгода после того, как Олежка пропал, я и не жила вовсе! Существовала! Как тень, как зомби! Но вчера... Вчера я впервые за долгое время почувствовала себя живой, и не смей, слышишь, не смей своими извинениями и сожалениями это у меня отбирать!
Глава 3.3
Глава 3.3
В словах Летты, в её взгляде было столько всего, что я – взрослый мужик, многое в жизни повидавший – не на шутку растерялся. За тем, что она мне сказала – и чего не сказала! – чувствовалась боль, которая сейчас выплёскивалась через край. Боль не физическая, к которой я как боксёр был привычен, а другая, та, которую обычно прячут за улыбкой, кажущимся беззаботным смехом, высоко поднятой головой.