Гои и изгои
Я прекрасно знаю, и Солженицын это подтверждает, что евреи называют всех неевреев, сквозь которые они фильтруются, делая свои торговые дела, как через сито, — гоями. Причем это слово выражает у них презрение, ведь они «избранные богом Яхве», а все остальные – не избранные, значит, предназначены для евреев в качестве предмета для обмана, обслуги и повиновения, причем не силой, а умением, образованием, в общем, превосходством во всех отношениях. И это должно еще более усиливать презрение, вернее, уточнять его. Поэтому нет ничего удивительного, что я полез за этим словом в толковые словари. Открываю Большую советскую энциклопедию, слова «гой, гои» нет. Ладно, думаю, советские словознатцы были стеснительными, они и за слово секс могли в тюрьму посадить, не говоря уже о слове педераст, которого тоже в БСЭ не оказалось. Тогда я открыл Большой энциклопедический словарь (БЭС) уже «перестроечного» времени (1997), когда материться можно было уже даже в газетах, на букве «Г». Опять пусто. Черт те что, думаю, открывая Словарь античности, ведь слово–то древнее. И опять попусту. Тут уж я в остервенении похватал всю свою словарную наличность: Современный словарь иностранных слов, Толковый словарь русского языка Ожегова, и все –мимо. На полке осталась только Горная энциклопедия, Жизнь животных и Жизнь растений, но я их открывать не стал как совершенно бесперспективные. Да, и стыдно было там искать, уж больно они специфические, и про евреев могло быть только в Жизни животных, в разделе о высших приматах. Но я вовремя спохватился, ведь, если я сам высший примат, то евреи–то наивысшие, а такого подразделения в этих томах, хорошо помню, нет.
Пришлось лезть к старику Далю. И, правда, есть такое слово: «Гой – междометие, вызывательное восклицание, ободрительный вызов. Например, «Ох ты гой еси добрый молодец», в сказках». Какой же я дурак, думаю, ведь сам десятки раз читал и слышал, что, дескать, гой еси… Но сразу же и задумался, что никогда не задумывался об истинном смысле этого «вызывательно–ободрительного вызова–восклицания», пропускал его мимо ушей, как «Дорогие товарищи!» в докладе генеральных секретарей ЦК КПСС. Ведь я прекрасно знал, что гусь свинье не товарищ, и уж никак не дорогой. Вот как я думал раньше, читая «гой еси…» Еще меня путал старославянизм «еси», то есть «есть». А то у меня бы автоматически получилось и раньше «гой есть добрый молодец». Тогда я был бы обязан подумать, а бывает ли «гой есть недобрый молодец», например, бандит? Хорошо, что хоть сейчас задумался.
У Даля получается, что «гой» – это вроде: «эй», добрый молодец. Тогда его можно признать «вызывательным восклицанием», но опять же нельзя признать «ободрительным» вызовом. В «эй» я никак не вижу ободрения, хотя вызов и есть, если кричишь заснувшему холопу. Может быть, Даль видел «одобрение» в последующем «добрый молодец»? Но тогда бы было «гой, добрый молодец» в смысле «эй, добрый молодец», и слово «еси» (есть) было бы совершенно лишним. Ну что за идиотская фраза бы получилась: «эй, есть добрый молодец!»? Так что Владимир Иванович Даль грешит, вернее, грешил, когда писал приведенное им толкование. Именно грешил, а не ошибался, так как тонкости русского языка знал лучше меня, да и Ожегова, кстати. Кроме того, по русской грамматике после «эй» обязательно требуется запятая, отделяющая окрик от обращения, типа «эй, Иван Иванович», но у Даля нет запятой в примере. И я никогда не поверю, что он ее случайно пропустил. Он ее пропустил, так как не знал, куда поставить во фразе «Эй есть добрый молодец». А без запятой слово «гой» или «эй» выглядит как собственное имя, дескать, «Эй является добрым молодцем» или «Гой является добрым молодцем». Собственно, так мы и должны ее понимать, русские. Повторю ее еще раз, пожирнее: «гой является добрым молодцем». И тут я должен со всей откровенностью сказать всем: никто кроме евреев не использует слова «гой». Вы же сами видели, что его даже в русских словарях нет.
Здесь есть одна тонкость. Если бы слово гой определяло хорошего человека, то не надо было бы уточнения, что гой – добрый (на современном русском – хороший) молодец, и без дополнительного определения было бы понятно. Вот это дополнительное определение и показывает, что должны быть и нехорошие гои, без употребления «хороший молодец». Но без определения «хороший молодец» был бы тогда самый простой ординарный гой, и тот, кто говорит про такого гоя, должен был бы просто сказать: «гой еси», или по–новому «гой есть». И тогда бы тоже получилась чушь, так как не надо было употреблять сказуемого (глагола «еси» или «есть), которое бы повисло в воздухе без уточнения. То есть надо было просто сказать «гой» и точка. Но и «гой с точкой» – это тоже чушь, как если бы любое произведение изящной словесности начиналось с какого–либо отвлеченного слова с точкой, например, гора., сундук., еврей., гой., и так далее. И более никаким образом это слово не участвовало бы в повествовании, и даже не уточнялось бы, зачем его туда вставил автор. Например: «Сундук. «Буря мглою небо кроет, вихри снежные крутя. То как зверь она завоет, то заплачет как дитя…»» Смешно же ведь? И в сказке тоже так нельзя, хоть она и сказка: «Еврей. «У лукоморья дуб зеленый; златая цепь на дубе том: и днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом…»» Еще ведь смешнее.
Закончу об ординарном гое и перейду к плохому гою. Не сомневаюсь, сказка должна начинаться: «Гой еси сукин сын». Но таких сказок, конечно, нет в русской природе.
Продолжать не буду, перейду сразу к современным книгам. Открыл латышские народные сказки (Гослитиздат, М., 1958). Все как одна начинаются: «Был…, Жил…, У короля…, У отца…, У матери…, У мельника…» и так далее, то есть сразу переходят к делу. Открываю Сказки зарубежных писателей («Юнацва», Минск, 1986). То же самое: «Жил…, Был…, Жила…, Жили…, Было…, Привел крестьянин на базар корову…» Открываю Русскую народную поэзию. Лирическая поэзия («Художественная литература», Ленинградское отделение, Ленинград, 1984). Здесь около 500 произведений на 580 страницах. И все как одна «сразу берут быка за рога»: Ах вы сени, мои сени…; У ключа, ключа, да у кипучего…; Во горенке было во новой…; Дуня бела, румяна…; Как у Павла–то хоромы хороши…; Сижу я, млада, на печке одна…; Спится мне, младешенькой, дремлется…; Стукнуло, грянуло в лесе…; Уж ты сад, ты мой сад…; Ах, капустка, рассада моя…; Вы бродяги, вы бродяги, вы бродяженьки мои…; Уж ты степь ли моя, степь Моздокская… (!) Первый раз слышу. Обычно – широкая или раздольная. Это в связи с Чечней, что ли, переделали? Не думаю.