***
После того, как Фатьма поговорила с султаном, прошло больше суток, и всё это время она пребывала в приподнятом настроении. Глядя на это, Гюльфем боялась за свою госпожу ещё больше. Так как раздражительность стала привычной для Фатьмы, теперь её неожиданная жизнерадостность выглядела неестественной.
Фатьма султан раскладывала на кровати платья, которые она купила после рождения ребёнка, но так и не надела ни одно из них. Рассматривая расшитые жемчугом, украшенные ручной вышивкой и лёгким шифоном платья, она представляла, как будет надевать их и, выходя из покоев, всем показывать, как хорошо ей теперь живётся. Начнёт новую жизнь с новыми стремлениями и победит.
— Гюльфем! Иди сюда, — позвала Фатьма, задумчиво рассматривая наряды.
Выглянув из детской, хатун немного помедлила, а потом подошла к госпоже.
— Красное с золотым или голубое с фиолетовым? — спросила султанша, не оборачиваясь. Её голос звучал спокойно и даже как-то легко. Всё ещё ожидая подвоха, Гюльфем не решалась высказать своё мнение. Но когда Фатьма повернулась к ней, ожидая ответа, то не смогла промолчать.
— Думаю, красное, султанша.
— Здорово, — Фатьма улыбнулась. — Значит, надену его. — Она сделала небольшую паузу, о чём-то вдруг задумавшись, а потом снова повернулась к Гюльфем:
— Ты узнала почему Валерию переселили в покои для фавориток?
— Да, султанша.
— Ну так говори, — поторопила её Фатьма.
— Валерия хатун боится гнева Сафие султан. Это она выдала Фахрие султан и в обмен на информацию попросила у повелителя защиты от Великой Валиде. А, и ещё кое-что, — словно вспомнив новую деталь, оживилась Гюльфем. — Девушки говорят, что, когда султан запретил всем выходить из дворца, Валерия спокойно продолжала ходить куда пожелает. Одна из девушек видела, как её сопровождали лекарши.
Сказать, что Фатьма была удивлена, — ничего не сказать. Впервые за многие месяцы она почувствовала землю под ногами. Казалось, это её лучший шанс начать воплощать в жизнь свой план. Глаза султанши сверкнули, она ухмыльнулась, и постепенно возвращалось коварство, что так долго взращивалось в ней.
— Знаешь, Гюльфем, есть много способов отомстить султану Ахмеду, — сказала Фатьма, посмотрев на служанку. — Они отобрали у меня многое и хотели избавится от моего шехзаде. А теперь я избавлюсь от них. И, пожалуй, начну я с Валерии.
— Почему с неё, султанша? — поинтересовалась Гюльфем.
— Это она всё начала, — фыркнула Фатьма, аккуратно складывая голубое платье. — На том корабле, когда мы причалили к пристани Стамбула, Валерия успокоила меня, рассказав историю о прекрасном саде. Трава там была золотой, а листва на деревьях серебряной… — Султанша на мгновение замолчала, вспоминая. — Уверена, она сделала это потому, что пожалела меня. Но этот дворец сгубил её, и жалости в Валерии больше нет. Не будет и во мне. Сначала избавлюсь от неё, потом от Кёсем, там дойдём и до Сафие султан.
Гюльфем окатило холодом от слов Фатьмы. Она была единственной девушкой из состава прислуги, которая после рождения шехзаде осталась на своём месте. Остальные пропали сразу, как только счастливая весть разнеслась по гарему. Гюльфем всегда списывала эту странность на то, что Хандан султан выбрала её сама. Но то, что других служанок больше никто во дворце не видел, всё равно настораживало. Взяв на себя всю заботу о маленьком ребёнке, Гюльфем перестала думать о случившемся. Но сейчас… Всё снова вернулось. И подозрения вновь напомнили о себе. Возможно, все пропавшие участвовали в заговоре против Фатьмы султан.
— Мне нужно знать только одно, — более серьёзно продолжила Фатьма, — могу ли я рассчитывать на твою верность, Гюльфем?
Девушка вздрогнула и вдруг впервые почувствовала прилив уверенности. Она забрала из рук султанши сложенное платье и, кивнув, ответила:
— Я сделаю всё, что вы скажете, госпожа.