Любимые шорты протёрты едва не до дыр, и яркая пляжная рубашка помята, и угольная шевелюра, как всегда, взъерошена. ШишТа знает, что выглядит максимум на шестнадцать, в меру потрёпанным пацаном, но уж не настолько паршиво, чтобы девчонки боялись. Однако эта испугалась. Порывисто вскочила.
- Мне домой пора, - заявила незнакомка и едва ли не бегом направилась к выходу из сквера.
"Молодец!" - язвительно похвалил себя ШишТа. - "Очаровал". Пока он бессмысленно пялился в спину удаляющейся девчонки, едва не упустил момент. Предчувствия, как всегда, не обманули. Навстречу ей из полумрака растущих вдоль тротуара кустов вынырнул огромный пепельный пёс. Незнакомка сделала ещё несколько шагов вперёд, прежде чем осознала неладное. Лохмач не рычал и не скалился, но голова низко опущена, и во всём его движении ощущается злобная мощь.
- Стой, Лиза! Стой на месте!
ШишТа метнулся вихрем. Родимая боевая "Лаура" материализовалась на правой руке мгновенно. Использовать силу броска для толчка или удара бессмысленно, пёс едва ли уступает городовому в весе. ШишТа сделал единственно верный ход - подставил защищённую "Лаурой" руку под разверзающуюся пасть и всем весом навалился, стараясь погасить силу пёсьего натиска. Со скрипом лязгнули по волшебному металлу зубы, злобой блеснули чёрные виноградины глаз. Вся ШишТова обычная физическая сила до капли ушла на удержание псовой мощи. Городовой едва устоял на ногах. Пятки обожгло, на мгновенье показалось, что подошвы у кроссовок треснули и разошлись, и уже только голой кожей он бороздит асфальт. Но вот, поймал равновесие. Зарылся левой кистью в пёсью шерсть, нащупал пальцами на горле нужное место и сдавил в заветной точке. Лохмач захрипел и рухнул под ближний куст, едва не утянув в траву и ШишТу.
Городовой вывернулся, выдёргивая из слабеющей пёсьей хватки руку.
Только теперь он ощутил собственное тяжёлое дыхание и дико скачущее в груди сердце. Едва сдержал торжествующую улыбку, осознать, что, не считая "Лауры", пользовался исключительно обычной физической силой в стычке с лохмачом, оказалось приятно.
Повернулся лицом к Лизе. Девчонка смотрит на пса тревожно-растерянным взглядом, и не ясно, не за него ли переживает, и осознаёт ли она вообще что ей грозило.
- Телефон дорогой?
- Н-нет... да, - неуверенно пролепетала та и кивнула в сторону поверженного пса. - Ты убил его?
- Нет, только усыпил. Минут через двадцать псина очнётся, с ним будет всё нормально.
- Нормально? Он же бешеный?
- Нет, пёс просто был заряжен ненавистью... ненавистью к тебе. Кем-то очень грамотно заряжен, - сказав это, ШишТа нахмурился. Пугать Лизу он не хотел, но и скрывать правду не имело смысла. - Я пока не знаю почему, но вероятно, это мои родственнички Ри натравили его на тебя.
Девичий взгляд вопрошающе вперился в лицо городового.
- Какие Ри? Заряжен? А ты кто такой?! - с каждым словом голос её крепчал и в последнем вопросе уже требовательно звенел на весь сквер.
ШишТа удивился, - чего так волноваться после того, как всё уже случилось? Надеясь, что выглядит достаточно уверенным, начал спокойно объяснять:
- Лиза, не бойся, я объясню, - но его попытка внести в беседу размеренность захлебнулась под натиском её эмоций.
- А-а... - девчонка вдруг глотнула воздух так, словно его было катастрофически мало. Картинно прикрыла губы ладошкой и прошелестела с выдохом. - Ты снова назвал меня Лизой! Откуда ты узнал имя?
Карие глазищи сделались глубокими-преглубокими, поймали последние предзакатные солнечные лучи и наполнились колкими искрами - вот-вот начнут их метать.
ШишТа ухватился за крохотную паузу и выпалил:
- Я знал твоё имя, я знаю имена всех людей в этом городе. Потому что я - го-ро-до-вой, - последнее его слово чеканным слогом рассекло воздух, так опытный плотник вбивает решающий гвоздь.
Лиза отняла руку от губ, её лицо неожиданно очистилось от эмоций, зато взгляд стал выразительно надменным.
- Да, конечно, городовой, - передразнила она. - Предельно ясно - го-ро-до-вой. А не твой ли этот несчастный пёсик, городовой? - снова кивнула в сторону вполне мирно спящего лохмача.
Впору было только удивляться, как могут сказанные столь безучастным тоном глупейшие слова звучать так убедительно. Спасибо ещё, что пальцем у виска не покрутила в довесок. Лиза отвернулась от ШишТы и направилась к выходу из сквера. Нарочито прямая, стройным чеканным шагом, только оттого она выглядела совсем худенькой нескладёхой и, почему-то, ещё беззащитнее.
"Вот ты ж, ёж ты ж", - по-отцовски выругался про себя ШишТа. - "А где благодарность за спасение?" - он понимал, что злится и закипает беспричинно, и это ещё больше раздражало. - "Да ну её..."
Но и отступать не собирался. ШишТа нахмурился, ведь определённо чуял, что нельзя отставать от девчонки и говорить ей надо правду. Непонятно пока зачем, но вот надо и всё. Догнал.
- Всё-таки провожу, - сказал, не нуждаясь в ответе, а просто чтобы что-то сказать.
- Как тебя зовут? - спросила она тем же бесчувственным тоном.
- ШишТа, но тебе по-человечески можно просто Ши, - сказал и закусил губу. Стоило или нет говорить правду?
- Странное имя.
- Знаю, - огрызнулся спонтанно, - смешное.
- Вовсе нет... - в голосе Лизы послышалась фальшь, и по лицу, ну не умела она долго прятать эмоций, скользнула усмешка.
- Ага, - продолжил заводиться ШишТа и от того зачастил, - Баба-Яга или Дед-Мороз для лесных - не смешно? Всех нас скопом нечистью обозвать, сказок дурацких насочинять и бояться - не смешно? А вот ШишТа, для городового, - смешно! Имя, между прочим, не выбирают, подлинное имя по праву крови достаётся.