— Проклят народ иудейский! Проклят! — восклицали третьи. — Когда это было, чтобы смеялись цари и пророки — Авраам и Моисей, Саул и Самуил, Илия и Давид?! Горе нам, горе! Смутные времена! Бог потешается над избранным племенем, посылая ему такого царя! Горе, горе!
Тем временем мужчина поднялся на вершину склона и большими лучащимися глазами смотрел на собравшихся. Рядом с ним были его ученики. Данила узнал Иуду, Симона, Петра и Иоанна, чьи имена он слышал на берегу.
— О чем ты будешь говорить с нами, царь Иосия? — спросил его Петр.
— О человеке, — ответил он и улыбнулся. Петр немного скривился, но постарался не показать, что он недоволен словами учителя.
— Царь Иосия будет говорить о нас! — провозгласил Петр, окидывая взглядом толпу. — Народ Израиля, слушай слова царя-освободителя!
— Думаете вы, что пришел я нарушить закон, но не нарушить пришел его я, а исполнить. Истинно, истинно говорю вам: доколе не услышите вы слов Божьих, не увидите вы и мира и не обретете свободы. И кто нарушит заповеди мои, не узнает, что есть истинное Царство, где нет ни царя, ни слуги, но только цари, ибо там все свободны. Многие слышали вы наставления от книжников, многие соблюдали заветы прежних пророков и тем обрели вы доброе имя среди людей, что вокруг вас. Но нашли ли вы праведность перед самими собой? Вот о чем спрашиваю вас я, царь истинного Царства, что одно на всех, на земле и на небе.
Данила смотрел на Иосию, боясь пошевелиться. Невысокий человек — удивительно красивый, с длинными вьющимися волосами, аккуратной бородой и лучащимися глазами. Улыбка не сходила с его уст, играла, танцевала на губах. Данила вглядывался в нее, любовался этой улыбкой, словно она могла сказать ему больше, чем любое из слов, что слетает с уст Спасителя.
«Что есть истинное Царство, где нет ни царя, ни слуги, но только цари, ибо там все свободны»…
Неужели это тот самый мальчик — Иосия, который обнял Данилу в саду своих родителей — Иосифа и Марии? Да, улыбка — та самая, незабываемая, завораживающая улыбка…
— Сказано вам: не убий, кто же убьет, подлежит суду. Я же говорю вам: всякий, кто гневается на брата своего, себя осуждает гневом своим на боль и страдание. И если идешь ты к жертвеннику, прежде спроси себя — улыбнулся ли я брату своему, когда шел с даром своим к Господу моему? И если нет, то оставь своей дар и спустись к брату своему и скажи ему: «Вот, брат, я оставил Господа, чтобы прийти к тебе и улыбнуться, ибо люблю тебя всем сердцем своим — ныне и присно и во веки веков». Так и я говорю к вам, братья и сестры!
Слышали вы, что сказано древними: не прелюбодействуй. Я же говорю вам: кто изменил самому себе — тот несчастнейший и ввергнет он себя в геенну страданий. Ибо как сможет он смеяться и быть счастливым, если с самим собой он не может быть честным? И если правый глаз твой обманывает левый, скажи ему: пусть буду лучше слепым я, чем обманутым! И вырви глаз этот, ибо лучше без глаза быть, чем без радости! И если правая рука соблазняет тебя отказаться от самого себя, отсеки и брось ее, ибо лучше быть без одного члена своего, чем без самого себя!
Еще слышали вы, что сказано древними: не преступай клятвы, но исполняй клятвы твои пред Господом. А я же говорю вам: не клянись вовсе! Ибо нет ни неба, ни земли, ни головы твоей, ни волоса на ней. Ибо нет ничего, кроме радости, кроме смеха вашего. Но и радостью своей не можете вы клясться, ибо как можете вы клясться тем, что дано вам от Бога, и не дано, но одолжено? И помните потому, что ваша радость — это Его радость, ваш смех — это Его смех. И храните драгоценность эту как зеницу ока своего, ибо для Него вы храните ее и Его тем оберегаете.
— О чем он говорит?! — недовольно шептались люди, собравшиеся на горном склоне. — О каком смехе?! О какой радости?! Неужели он наш царь ?! Ах, горе нам, горе! Почему он не говорит о скорби, если он царь своему народу?!
Как не скорбеть нам, если все мы в рабстве у римлян?! Друзья наши и дети наши увезены в чужие земли… Как не скорбеть нам?! Как?! И чему радоваться, если отнята у нас свобода?!
— Да какой он царь?! Разве бывают смеющиеся цари?! — кричали другие. — Он больной! Совсем больной! В нем бесы!!!
Недовольство и раздражение собравшихся нарастало с каждой минутой, но Иосия продолжал говорить, словно ничего не видел и не слышал. Он вел себя так, словно бы настроение собравшихся, их отношение к его словам не имеет никакого значения.
Иосия говорил искренне, проникновенно, пронзительно. Он говорил так, что всякое его слово, всякое обращение касалось каждого, словно бы оно было личным, индивидуальным. И о чем бы ни шла речь, улыбка не сходила с его уст. Казалось, что это даже не улыбка, а сияние!
Но те, кто собрался сейчас на этом горном склоне, ждали от него совсем других речей. То, что говорил Иосия, было им безразлично. Совершенно безразлично. Всем. Даже ученикам! Они ждали от него призыва к войне, обличений, приказов, агрессивной антиримской риторики. Но ничего этого не было. Иосия просто читал свою проповедь — нагорную проповедь о радости сердца…
— Слышали вы, что сказано вам: око за око и зуб за зуб, — продолжал Иосия и улыбался с нежностью и добротой. — А я говорю вам — радость за радость, и не за радость — тоже смех добродушный. Будут говорить вам, что вы безумны, но вы улыбайтесь и дарите радость. Будут говорить вам, что вы не правы, но вы улыбайтесь и дарите радость. Будут сквернословить на вас, но вы улыбайтесь и дарите радость. Ибо, что бы они ни делали, оно — их, и что бы вы ни делали, оно — ваше. И кто делает зло, тот и живет во зле. А кто дарит радость, тот и живет в радости и его есть Царствие истинное и жизнь вечная.
И слышали вы еще: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам — улыбайтесь врагам вашим и друзьям вашим — улыбнитесь. Ибо все они стоят перед вечностью, и вы среди них стоите. И на что жизнь тратить вам, если стоите вы перед вечностью? Кто перед вечностью мал или велик? Кто прав, а кто заблуждается? Сравнитесь с вечностью, и увидите вы, что нет вокруг вас ни ближних, ни дальних, ни врагов, ни друзей. Солнце встает над всеми, и вечность забирает всех. О чем же вы думаете?.. Улыбайтесь, братья и сестры! Смейтесь!
И будьте радостны, как радостен Отец ваш Небесный!
И всякого, кто слушает слова мои, исполняя их, уподоблю я мужу благоразумному, который построил свой дом на камне. Ибо пойдет дождь, и разольются реки, и подуют ветры, и устремятся силы сии на дом тот, но не упадет он, ибо основан на камне. А всякий, кто слушает меня, но не слышит, уподобится человеку безрассудному, который построил дом свой на песке. И горе ему, ибо пойдет дождь, и разольются реки, и подуют ветры, и нападут они на дом тот, и упадет он, и падение его будет великим.
Данила чувствовал, как к его глазам подступают слезы. Он смотрел вокруг, на тех людей, что собрались здесь, смотрел на них и не мог понять — неужели никто из них не слышит Его слов?! Неужели никто не понимает Его?!
— О каком доме ты говоришь?! — выкрикнул кто-то из толпы. — О Иерусалиме?! Но почему ты здесь, а он там?! Веди нас в дом свой, Иосия!
— Да! — подхватил другой. — Нет у нас сил больше! Мы не можем терпеть более!
— Ты скажи нам, Иосия, — кричал третий, — что Бог говорит тебе?! Скоро ли освободится Израиль от римлян?! Чего ты ждешь?! Почему не идешь в Иерусалим?!
Выкрики все продолжались, нарастая с каждой минутой, переходя в надрывный истеричный гвалт. Но Иосия не отвечал. Он лишь молча смотрел на кричащих людей, столпившихся на горном склоне, и улыбался.
— Знаешь ли ты о нашем страдании, Иосия?! — кричали люди. — Знаешь ли ты?!
— Почему не заступишься?! Почему не защитишь?! — кричали они. — Яви силу Господа нашего! Изгони язычников из святого города — Иерусалима!
— Блаженны щедрые душой, ибо в них есть сила великой радости, — шептал Иосия. — Блаженны смеющиеся, ибо они освещают землю и питают сердца. Блаженны кроткие, ибо их улыбки смягчают ожесточение. Блаженны пребывающие в истине, ибо жизнь их — радость небесная. Блаженны милостивые, ибо к ним обратятся и не останутся они в одиночестве. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят и возрадуются. Блаженны миротворцы, ибо они наречены будут сынами Божьими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их царство свободы и радости. Блаженны вы, когда будете смеяться, видя смерть мою на кресте. Радуйтесь и веселитесь, ибо награда ваша в сердцах ваших и никто не отнимет ее у вас, кроме вас самих. Радуйтесь! Радуйтесь! Радуйтесь!