Лишь об одном, трехлетнем Нотайване старалась никогда не вспоминать Лайнэ, потому что сердце сразу кровью обливалось и останавливалось дыхание. Печальна и страшна его судьба… И они, родители, виноваты в этом. Что скажут Сверху Сидящему, когда предстанут перед ним? Ведь спросит он: «Где Нотайван?»
Нет его и в верхнем мире. Враги убили Нотайвана!
Камыснап продолжает путь. Волку Кыгты повезло. Приказ Кумака
Камыснап медленно и неуклюже двигался вперед.
Но так казалось лишь со стороны. Если бы какой-нибудь охотник вздумал посостязаться с ним на упряжке быстроногих оленей или собак, то, наверное, так и не смог бы обогнать маленькое чудовище. Ведь охотник останавливается хотя бы на кратковременный отдых и ночевку, а Камыснап шел и шел, переставляя кривые ноги-скребки. Они крепко вцеплялись в отполированный ветрами скользкий снежный наст, который образовался на еле заметном нартовом следе. Иногда след пропадал совсем, занесенный поземкой, но змеиные глаза могли видеть и сквозь снег.
Одинокий полярный волк Кыгты долго крался за странным существом, зайдя по обыкновению с подветренной стороны. По временам до него доносился дразнящий запах жира, но смешанный с ним удушливый запах человека принуждал его держаться настороже.
Существо двигалось, значит, на него можно напасть и съесть. Но оно не убегало в панике при виде волка, не останавливалось, готовясь к обороне, и это еще больше настораживало. Кыгты привык к долгим погоням и коротким жестоким схваткам, когда преследуемый им зверь поворачивался, выставив рога или обнажив клыки. Тогда можно мгновенно наметить уязвимое место и прыгнуть…
Опыт подсказывал ему, что неторопливость — признак уверенности в своей силе.
Человек — самое неторопливое существо в тундре, но именно он наиболее опасен. Два старых шрама на боку от копья и стрелы, разорванное ножом ухо-, постоянно напоминали ему об этом.
В конце концов Кыгты отстал, наткнувшись на свежий след лося-трехлетки, и никогда не узнал, как ему повезло.
Вскоре Камыснап подошел к ущелью. Нартовые следы шли под угрюмыми серыми скалами. В глубоких расщелинах застыла острыми ледяными натеками сочившаяся когда-то вода. Высоко вверху нависли тяжелые козырьки снега, курившиеся по краям белой пылью.
— Стой, Камыснап!
Впервые он остановился. Над ущельем кружил черный орел. Он сложил крылья и камнем упал вниз. Поднялся, отряхиваясь, Кумак.
— Наверх поднимешься. Людей, едущих за тобой тремя упряжками, снегом в ущелье завалишь. Потом дальше отправишься. Иди.
Кумак некоторое время следил за тем, как неуклюжее существо взбирается по отвесной скале вверх. Он мог бы поднять его, но даже мысли о том, чтобы коснуться чудовища, не приходило ему в голову. Тот, кто коснется Камыснапа, сразу погибнет! Взбираться он будет, наверное, долго. Что ж, время у него есть. Упряжки, которые ведет сюда сумасбродная девушка-воин, не скоро здесь будут, хотя очень спешат они.
Взмахнув крыльями, черный орел поднялся над ущельем и в холодном свете месяца медленно полетел в сторону мрака.
Врага по узким штанам узнают. Пусть там замёрзнут. Девушка, не желающая выходить замуж
— Едет кто-то, — встрепенулась Аинка. Издалека донесся скрип полозьев в морозном воздухе. Собаки залаяли. На белом снегу черные точки появились — одна собака, вторая, третья… Рядом с ними бежал человек.
— Смелый! — Лайнэ почему-то охватило волнение. Отправиться в путь, когда наступила долгая черная ночь и рэккены вышли на охоту!
Аинка напряженно всматривалась вдаль.
— Мало собак в его упряжке.
— Бедняк, наверное, — вздохнула мать.
Вгляделись пристальнее, тревожно им стало, и отчаянный крик вырвался у обеих:
— Узкоштанный!
Воины вражеского племени заправляли узкие штаны в торбаса, а воины племени Серого Орла выпускали широкие штанины. По этой примете издали узнавали друг друга.
И вдруг старый Татай, который еле двигался с кряхтением и стонами, торбаса не мог натянуть без посторонней помощи и готовился перейти к верхним людям, услышав магическое слово, вскочил на ноги с быстротой юноши. Вмиг оделся, выскочил из шатра и схватил копье. Женщины превратились в боевых помощниц — одна держала лук, другая — стрелы, чтобы подать их ему, если сломается копье.
Айван остановил нарту неподалеку и тоже схватил притороченное к ней копье. Стояли недвижимо.
Женщины рассматривали юношу с невольным восхищением, Смелые дерзкие глаза.