Гомер был, без сомнения, одним из таких аэдов, которые, как видно из текста, пели, аккомпанируя себе на том или ином музыкальном инструменте. Эти люди воспевали перед слушателями, будь то по собственному почину или по просьбе, подвиги героев и предания о богах, для чего требовалась невероятная способность к запоминанию, делавшая их существами исключительными. В то же время они были профессионалами и, чтобы изощрить свою память, пользовались мнемоническими приемами, явственно видимыми в гомеровском тексте, пусть даже он представляет собой стадию тщательной переработки песен аэдов.
Для достижения своей цели поэт использовал «формулы», т.е. слова, группы слов, целые стихи или совокупности стихов, неоднократно возникающие в тексте. Так, одними и теми же стихами описываются типичные сцены, такие, как приготовление еды или жертвоприношения, причаливание корабля. Особенно часто встречаются некоторые эпитеты: Улисс «многохитростный», Гектор «шлемоблещущий», Навсикая «белорукая» и т.п.
Но эпитеты, группы слов, «формульные» стихи применяются не наобум. Скажем, всякий персонаж обозначается одновременно и свойственными только ему эпитетами, и прилагательными, применимыми к другим: так, «божественными» зовутся многие герои, но «быстроногий» — это только Ахилл, «шлемоблещущий» — только Гектор. Таким образом, персонажи обладают определенными индивидуальными характеристиками. В то же время выбор той или иной формулы определяется метрическими ограничениями: для каждого героя у поэта есть набор определений, и он выбирает нужное в соответствии с пространством, которое необходимо заполнить, и требуемым количеством слогов. Подобная техника позволяла аэду сосредоточиться на той части стиха (или совокупности стихов), которую он сочинял, а в остальном положиться на свою незаурядную память: отдыхая сам, он давал и слушателям возможность время от времени ослаблять внимание.
Удивительнее всего то, что гомеровский текст демонстрирует большую экономию средств: если дан определенный герой и определенная метрическая ситуация, в распоряжении поэта имеется одна-единственная приспособленная к данному случаю формула. Согласно ставшим классическими исследованиям Милмэна Пэрри[12], лишь пять процентов гомеровских эпитетов взаимозаменяемы, т.е. синонимичны, и могут применяться к одному и тому же персонажу в одних и тех же метрических условиях. Учитывая количество стихов, содержащихся в «Илиаде» и «Одиссее», такие приемы требуют чрезвычайно высокой изощренности.
И в самом деле, аэд также и творец, способный сочинять новые сказания и обогащать уже существующие эпопеи; именно в этом и состоит основное различие между ними и теми сербохорватскими сказителями, с которыми Пэрри сравнил автора «Илиады» и «Одиссеи».
Для какой публики сочинялись песни аэдов? Это явно были слушатели, а не читатели, так как последних еще не существовало. Согласно «Илиаде» и «Одиссее», присутствующие обычно принадлежали к миру аристократии. Во время важных празднеств приглашали и усаживали среди пирующих аэда. Его задачей было складывать песни «о славных подвигах древних людей, о блаженных богах олимпийских»[13], как это делал у феаков Демодок.
Некоторые аристократы, несомненно, похвалялись принадлежностью к прославленным родам, что объясняет присутствие в гомеровских поэмах генеалогий: аэд, рассчитывая на богатые дары, живописал перед знатным лицом, зачастую по просьбе последнего, его славное происхождение.
Пиры знати были для аэдов не единственной возможностью показать свое искусство на людях. С очень раннего времени на религиозных празднествах перед широкой аудиторией устраивались музыкальные состязания. Если в эпоху Гомера эти музыкальные турниры и не были еще должным образом институционализированы, то уж «неформальные» соревнования явно существовали. Уже Гесиод, живший в VII в. до н.э., в «Трудах и днях» говорит, что вступал на корабль всего раз в жизни, чтобы отправиться на поэтическое состязание, где он одержал победу и получил за нее «ушатый треножник»[14].