Внешней демократичностью и гостеприимством он давно уже создал себе популярность и пресек зависть, а со временем добился, чего хотел: без серьезной нужды к нему не перлись.
В трезвом состоянии мозги его работали великолепно, не зря же он кончал мехмат и преподавал - недолго, правда, - математику в средней школе.
На кладбище он уже работал давно, беззубый частично, вислоносный, с жеванным от водки лицом. Стройный, правда, как пацан. Сидел Стасик когда-то долго, а за что, никто не знал. Сам он не трепался.
Сегодня Стасик принимал гостей. Где же еще, как не у Стасика. Воробью тридцать - не каждый день.
Воробей постучал...
Стасик открыл дверь, засмеялся, но, увидев за спиной Воробья Мишку, оборвал смех и, как всегда, лениво спросил:
- А этот здесь причем?
- Ладно, ничего, - буркнул Воробей и полуобернулся к Мишке: - Заходи.
Стасик разводил пары. Он достал специальное, продырявленное во многих местах корыто, поставил его на кирпичи и сейчас прожигал в нем чурки: готовил угли для шашлыка.
Мишка поставил возле корыта ведро с шашлыком. Разложил на столе хлеб, зелень. Питье Воробей занес пока в домик - от соблазна.
Нагнувшись над корытом, Стасик жмурился от дыма, искоса поглядывая на Мишку.
- Алеша!.. Толкни его, Михаил! Воробей!!! Ну, как тебе тридцать, не жмет?.. Чего себе подарил?
- Телевизор цветной, - ответил Воробей. - Еще не купил, но куплю.
- Ну и правильно, - кивнул Стасик, - водяру не пьешь, баб не слышишь... Теперь только телевизор смотреть, в цветах.
- ...А я чего отмочил на свое тридцатилетие. - Стасик нанизывал шашлык на шампуры. - Заказал стол в "Нарве". Гостей назвал - одних баб бывших, некоторых через справочное выловил. Ребят не приглашал, с ними после гудели... Девок назвал, не соврать, штук семнадцать. Пришли парадные, в платьицах, брюк почти не носили еще. Я их знакомлю. Все солидно: они "очень приятно", ну трезвые все, да и не врубились еще, по какому принципу я их сгреб. Выпили шампуня по бокальчику. Одна учительница, со мной работала, речь сказала - ну... я вам доложу!.. А на столе рыбка, салатики, фрукты в вазах - по прописям, короче. Поддали еще, еще - девки заудивлялись: а что это ты, Станислав, или Стасик, я не помню сейчас, друзей не привел? Сколько красавиц, a кавалеров нет... Я рюмочку допил, встаю, сейчас, думаю, сообщу им...
"Сообщить" Стасику не дали: постучали в забор.
Мишка покрутил пупырчатую головку замка, отворил.
- Ого! - крикнул Стасик. - Гость попер!
Компактный дворик Стасика быстро заполнялся приглашенными.
Петрович, заведующий, невысокий простолицый блондин в синем пиджаке с металлическими пуговицами, подошел к Воробью и с уважительной комичностью пожал его багровую громадную, с изгрызенными ногтями руку. Маленькая, отвыкшая от инструментов директорская лапка скрылась без остатка в мосластой клешне Воробья.
- Поздравляю тебя с днем рождения, Воробей! Здоровья тебе желаю, успехов, ну, и чтоб все остальное было нормально. Подарок тебе не покупали, сам разберешься,
- Петрович достал из кармана джинсов сложенную вдвое пачечку бумажек.
Воробей, не выдержав редкой для себя торжественности, потупился:
- Спасибо.
А вчера наоборот - Воробей "поздравлял" Петровича: раз в неделю они с Мишкой "посылали" в контору. Много не много, а червончик в неделю будь любезен. А зажмешь раз-другой, и Петрович тебя зажмет: хорошему клиенту не порекомендует, с халтурой шугать начнет.
Продавщицы из цветочного магазина, Зинка с Малявочкой, тоже, кстати, Стасиковы приятельницы, - возились с огромным подарочным букетом, не находя под него сосуд. Стасик нырнул под навес, где держал лопаты, ведра, банки, побренчал там и вылез с голубым эмалированным ведром:
- Давай сюда - в вазу.
Ведро с цветами поставили в центр специально для гуляний найденного стола с пузырящейся от времени фанеровкой. Привез его небрезгливый Стасик с помойки на тележке ножками вверх; катил две троллейбусных остановких под законный смех пешеходов. Стол был удобен и для долбежки - гравировки по мрамору и граниту. Это Стасик тоже умел.
Девки из "Цветов", Райка-приемщица и Петрович с Воробьем сели за прибранный стол. Остальные - кто где.
Стасик ворошил угли в корыте. Охапыч с Кутей покуривали на бревне у забора. Кутя, как всегда по торжественным случаям, прицепил орден. Борька-йог тихо, ни к кому не обращаясь, нес неинтересную ахинею: цитировал каких-то тибетских попов и старых китайцев. Поди проверь. Рядом с ними сидел Финн. Имени у него и то путем не было, все Финном звали. Вроде живал он там. Трудился в командировке, электромонтером, что ли. Клеклый он был какой-то, мокроватенький. И глаза бутылочные.
Может, Финн трепал про Финляндию, а может, и нет: во всяком случае в выходной иногда зайдет на кладбище подпить легонько - одет под иностранца: пальто замшевое, джинсовый костюм, часы на руке с тремя головками, на другой браслетик, как у хипаря натурального, кепочка кожаная.
У Мишки на его жизнь был свой взгляд.
Приблизительно такой. В Финляндии он был. Только не монтером. А оттуда его попросили за пьянку. Специальности никакой, учиться поздно, да и нечем: под белесой потной лысинкой мозжонки сивухой расплавлены. Прослышал где-нибудь, что на кладбище кормушка хорошая, подмазал кого надо, часики пообещал или рубашечку, и пристал к покойничкам. А тут: не тут-то было. Ни силенки, ни хватки, ни умения - ничего нет. А из ничего - ничего и получается: оградку за пятерку покрасить да скамейку сколотить - вот и вся его халтура.
А он особо и не рвется. Ходит мутный да волосики на лысине поперек гладит. И потеет нехорошо от слабости и похмелья постоянного. Мордочка худенькая, подбородка мало, и с того капельки падают.
Кент Непутевый, тоже под стать Финну, семенил слабыми, размагниченными ногами по дворику, мусолил свой бесконечный огарок... Настреляет сигарет, курнет раз-другой, поплюет, пригасит - опять в карман; опять захочет покурить - дернет пару раз, снова поплюет... Вечно с оплевышами таскается.
А сейчас все ждал, томился: кто б скомандовал выпить. Кроме как на холяву и не пил вовсе. Редко, когда подхалтурить ему удавалось. Нигде он не работал и на кладбище так, по привычке сшивался. Никто его из кладбищенских не гонял - потому что не опасен: клиенты от него шарахались. Сам дохленький, а морда круглая, водянистая, почти без глаз.
- Еще пару минут - и порядок, - торжественно заявил Стасик.
Охапыч, сидя на бревне, похлопал себя по плечам:
- Зябко. Наколки не греют. Принять бы. У вас далеко?
- Во-во, - с трудом провернул непослушным языком Кент.
- Тащи,- скомандовал Воробей.
И Мишка принес из сарая "Посольскую".
Охапыч даже с бревна привстал от удивления:
- Это где ж такую красулю надыбали?
- Места надо знать, Витек, - победительно проговорил колдующий над корытом Стасик.
- Кого ждем? - забеспокоился Охапыч и подался к столу. - Раевский с Кисляковым подойдут. К ним клиент прибыл.
Наливали по-кладбищенски: каждый себе. Испокон веков так: на кладбище сивуха рекой течет, особенно в сезон, ноздря в ноздрю никто не гоняется, всем под самый жвак хватает.
- Вы как хотите, а я себе целей налью, не ровен час, помру завтрева по утряку - так хоть отпробую. - Охапыч налил себе целый стакан и махом выпил. - Ласковая, сука!.. Извиняюсь, девки. - Охапыч выдохнул. - Из чего ее гонят, Стась?