– Ну вот видите, Анна, можете, когда хотите.
В ответ тогда я только покивала. А потом спросила, не хочет ли он узнать, какой проект я бы подготовила, согласись он на мои условия. Он захотел. Ему стало интересно. Прелесть юристов в том, что они, как и маркетологи, сходят с ума от соревнований. Они как будто с молоком матери впитали жажду постоянного противостояния с кем-нибудь. Так что подбить Эда на мою авантюру было несложно. Мы с ним заключили пари: если ему понравится больше проект, который я представлю через две недели, то он оплачивает оба. А если не понравится, тогда оставляет себе только первый, а я довольствуюсь приобретенными впечатлениями от судебных дел и угощаю Эда ужином.
А потом начались две недели сумасшествия. Я даже усомнилась в том, ту ли я профессию выбрала. Эд в суде был просто великолепен, профессионал от макушки темных волос и до носков идеально начищенных туфель. Он выигрывал дела буквально по щелчку пальцев, так легко оперировал терминами и статьями из законов, что я едва поспевала следить за ходом его мыслей. Мое восхищение его легким ведение дела в суде было усилено во стократ, когда я увидела, как тяжело всей его команде дается поиск информации, которая может помочь в суде. Я видела, какие напряженные мозговые штурмы они проводили в конференц-залах. Какие горы документов перебирали, чтобы только докопаться до истины. Это был потрясающий опыт, вдохновляющий. Я возвращалась домой из офиса юридической фирмы и садилась за свою работу. Без конца и края сводила записи, которые делала в течение дня, крутила фразы, слагая из них цепляющие слоганы, подбирала цвета и делала наброски. Я ложилась спать далеко за полночь, а максимум в шесть утра была снова на ногах.
Проект для Эда был завершен через полторы недели из-за моего безудержного энтузиазма. Мы встретились за ужином в ресторане. Эд, усаживаясь напротив, сказал:
– Ну что ж, Анна, давай посмотрим, кто оплатит сегодняшний ужин.
Оплачивал он. Ужин и оба проекта. Он назвал мою работу магией, которую мы с Эм творим ежедневно. Полагаю, это была самая лучшая похвала нашему профессионализму. Моя работа и правда это своего рода волшебство, заставляющее людей зачастую покупать ненужные им товары. И делают они это, потом проклиная себя за то, что добровольно закусили крючок, даже не подозревая, что его забросила я.
И все в моей работе прекрасно, кроме некоторых раздражающих конкурентов. Таких, как Донован. Теперь он бесил меня еще сильнее, потому что я все чаще и чаще думала о нем. Поначалу я лишь хотела посмотреть на то, как он воплощает свое мастерство. Но теперь мне стало интересно: как он двигается при этом и двигается ли вообще, какое у него выражение лица. Как он злится и радуется новой идее. Я просто сходила с ума, потому что меня теперь привлекала не моя работа как таковая, а мое сотрудничество с Николасом ― самым раздражающим и сексуальным маркетологом из всех, кого я знаю. Ах, да, а еще бесило, что игрушка, которую подарила Эм, громко жужжит, мешая мне представлять себе… не игрушку. Черт, я всего за два предложения смогла упомянуть Донована и мою секс-игрушку. Я положила руки на стол и, спрятав горящее лицо в ладонях, громко застонала.
– Надеюсь, у тебя там никого нет под столом? ― услышала я низкий бас и резко подняла голову. В дверях моего кабинета стоял сам виновник моего стона и держал два пакета с едой на вынос в одной руке, а во второй ― кожаную сумку с ноутбуком.
Глава 8
― Что ты здесь делаешь? ― спросила я, уставившись на великолепного мужчину, который закрыл дверь в мой кабинет и уверенным шагом приближался к столу. ― И как ты вошел в офис?
– Перед моим обаянием трудно устоять, ― заявил он, подмигнув, а я закатила глаза. Меня бесило его самодовольство и одновременно возбуждало. Вот как так может быть?
– Эй, Анна, не выпрыгивай из своих бабушкиных трусишек, я пришел с миром, ― ухмыльнулся он, занимая место напротив меня и ставя на стол пакеты, от которых исходил божественный аромат.
– Я не… ― начала я, но решила не продолжать.
– Что? Не носишь бабушкиных трусишек? ― он откинулся на спинку кресла и ухмыльнулся уголком рта.
Я решила проигнорировать провокационный вопрос. Ну да, я не ношу кружев и атласа. Но ведь хлопковое белье ― это удобно и полезнее для здоровья. И вообще, я не обязана носить то, что мне неудобно или не нравится только для того, чтобы угодить самодовольному болвану Доновану. Почему я вообще думала об этом? Я же не собиралась демонстрировать ему то, что находилось под моим платьем. Так, пауза затянулась. Я нервно поерзала на месте, а самодовольная ухмылка превратилась в полноценный оскал. Не буду называть это улыбкой. Ни за что. И признавать ее сексуальной тоже не стану.