Секс я не очень люблю, потому что он скучный. С моим последним парнем можно было в процессе читать новости или придумывать новую рекламную акцию. Ему был плевать, насколько я вовлечена в процесс. Фраза «Сунул-вынул и пошел» – это про Фрэнка. Ему самое главное было в кого-нибудь сунуть свой отросток, сделать пару фрикций, с натужным хрипом наполнить презерватив и готово. Я была свободна на остаток вечера. Он не требовал заботы и нежности, общения, только… «Зая, а есть что-нибудь пожрать?» или «Идем по-быстрому перепихнемся» и «Подвинься, ты занимаешь почти всю кровать». У нас были отношения, основанные на дружбе еще с института, и желании удовлетворить низменные потребности. Хотя у меня этих потребностей отродясь не было. Я занимаюсь сексом только ради здоровья. Ни один из моих мужчин – хотя что уж там, парней, мужчинами их назвать язык не поворачивается – не был искусным любовником. Ну, или я фригидная и секс меня не возбуждает практически. Так, появляется нужное для скольжения количество смазки, и на этом все. Иногда мне даже противно от себя самой. Как будто я какой-то фрик в мире женщин. Все мои знакомые и подруги без ума от секса. Эм постоянно бегает на свидания с парнями, трахается, как сумасшедшая, утверждая, что я просто не даю шанса другим мужчинам, которые могли бы показать мне, что такое страсть. Я же всегда говорю: моя страсть – это работа. И я действительно горю ею. Когда-то по этому поводу Эм даже сказала:
– А представь, если бы ты от работы получала оргазм. Ты бы, наверное, работала из кровати, потому что не смогла бы вставать из-за частых приходов.
– Я не знаю, что такое оргазм, – ответила я, поправляя очки на переносице. Она округлила глаза так, что я думала, они у нее выпрыгнут.
– Никогда-никогда?
– Совсем никогда.
– Знаешь, мне сейчас хочется обнять тебя и не знаю… мужика тебе привести, что ли. А у тебя есть дилдо?
Я скривилась. Не для меня эти игры.
– И этого нет? —Она аж подпрыгнула в кресле от удивления. – Господи, для кого ты бережешь свои оргазмы, детка? Решено! На следующий день рождения ты получишь вибратор самого розового цвета и будешь его использовать.
Тогда мы посмеялись и она действительно подарила мне эту игрушку. Она до сих пор лежала в ящике моей прикроватной тумбочки. Запакованная. Ни разу не использованная. Я не виновата, что мое тело не умеет возбуждаться. Но сейчас, сидя за столом по правую руку от Николаса Донована, вдыхая аромат его парфюма и слыша низкий, теплый голос с нотками соблазнительного акцента, мне казалось, что этот процесс запустился. Я сжала ноги под столом, потому что между ними сладко заныло. Впервые за мою чертову жизнь.
Я старалась отвлечься от новых ощущений, потому что они сбивают с мыслей. У меня даже началась легкая паника, потому что я была на встрече с партнерами, но не могла сосредоточиться. Хотелось отойти в сторону, втянуть носом воздух без запаха Донована, а потом, с трезвыми мозгами вернуться на место. Но выйти мне бы пришлось аж в коридор, потому что кабинет был пропитан его ароматом и им самим.
Беседа с заказчиками как-то не сильно клеилась. У меня. Донован прекрасно себя чувствовал. Он развалился в своем кресле во главе стола, расстегнул чертовски дорогой пиджак, демонстрируя нам светлую рубашку, которая идеально сидела на скульптурном теле, и уверенно рассказывал о стратегии рекламной кампании. При моих попытках вставить хоть слово, он перебивал и продолжал гнуть свою линию. Со временем мои потуги начали выглядеть жалко, а я ― закипать. Бросила взгляд на заказчиков: Маргарет буквально заглядывает в рот Донована, ловя каждое его слово еще у губ, а Стэн сочувственно смотрит на меня, как будто говоря: «Мне жаль, детка, что ты такая ничтожная. Ну ничего, не расстраивайся, папочка Николас научит тебя вести бизнес». В этот момент я почувствовала, словно Николас – это акула в рекламном бизнесе, а я – треска, которая пыжится стать хотя бы карпом. И я так же, как рыба, жадно глотала воздух ртом, но из него ничего не выходило.
К концу встречи мне хотелось топать ногами, кричать и плакать. Из-за близости Донована каждый волосок на моем теле встал дыбом и кожу покалывало, но из-за его наглой манеры вести встречу внутри меня клокотал вулкан. Сердце бешено колотилось, пытаясь выпрыгнуть из груди и на сумасшедшей скорости влететь в Донована, чтобы хотя бы таким способом дать пощечину этому придурку. Маргарет со Стэном ловили каждое его слово и постоянно кивали, как китайские болванчики, что еще больше выводило из себя. Я всю неделю продумывала стратегию, приготовила крышесносную речь, а теперь все это было скрыто в моем заблокированном планшете, который пылился на модном столе Николаса ― мать его ― Донована.