Девушка обогнула высокого и взяла Митю за руку, взглянув ему в глаза.
— Ты ведь с нами?
Она поглядела на него так просто, тепло и ласково, как никогда раньше.
— У нас не хватает троих человек, — подала голос Аглая. — Гривенникова и тех, что с ним вчера арестовали.
Иван резко повернулся к ней. Лиза же, не отпуская Митиной руки, сделала шаг вперед, оказавшись близко-близко к нему.
— Я читала твои письма, я знаю, что ты с нами. Ты ведь с нами?
Она глядела на него, будто спрашивала «Ты со мной?» Митя поспешно кивнул, но думать мог только об одном. Как можно скорее, под любым предлогом увести отсюда Лизу, подальше от этих бутылей и металлических трубок, от едкого запаха бертолетовой соли, от этих странных, бледных, не то одурманенных, не то одержимых людей. Увести на свет, на воздух, на берег Москвы-реки, отговорить, разбудить поцелуем, словно спящую красавицу! Голова шла кругом.
— Ему можно доверять, — Лиза все так же, не отпуская Митиной руки, повернула его к Ивану и неожиданно добавила звонко: — Куда я пойду, туда и он!
Она глядела на черноволосого с вызовом, выступив чуть вперед и гордо задрав подбородок. На секунду в ее образе промелькнула та, хорошо знакомая Мите, Лиза Стеклова, что кружила головы всем юношам подряд тем счастливым летом на даче.
Иван склонил голову чуть набок, уголок его рта едва заметно дрогнул.
— Пусть так… Как, говоришь, его имя?
— Дмитрий Истопчин, — вежливым салонным жестом представила Митю Лиза, затем повернулась к нему и все тем же сдержанным, чуть надменным тоном произнесла, — Иван Кольцов, руководитель нашей боевой группы.
Ее слова обожгли Митю словно бичом. Боевой группы?!
— Вчера мы лишились трех преданных соратников, — трагическим голосом произнесла Лиза. — Это были очень смелые, исключительно преданные нашему делу люди. Нам без них будет трудно, тем более что до назначенного срока…
— Я бы не торопился излагать ему все подробности, — прервал ее Кольцов, глядя Мите в глаза.
Взгляд его был не то насмешливым, не то презрительным. Ничего хорошего в нем не было уж точно.
— Брось! — звонко рассмеялась Лиза. — Это же Митя! — и добавила, подмигнув: — Разве ты о нем не слышал?
И она подхватила Истопчина под руку, все с той же внезапной игривостью и веселостью. Тот не сопротивлялся, хотя это «разве ты о нем не слышал?» Мите совсем не понравилось.
— Идем, я тебе здесь все покажу!
IX
Днем, когда старшие Смирновы спускались в контору, третий этаж смирновского дома погружался в сонную дрему. Николай отсыпался, Владимир обыкновенно убегал спозаранку по какому-нибудь из своих бесчисленных дел, младшие дети уходили на прогулку со своими боннами и гувернанткой. В гостиной оставалась одна Мария Николаевна.
Быть на двадцать семь лет моложе мужа довольно трудно. Хотя бы уж потому, что некоторые из твоих падчериц и пасынков старше тебя. Впрочем, Петр Арсеньевич, предвидя возможные трудности, попытки неуважительного отношения к новой супруге сразу решительно пресек, вверив ей все ключи и ясно дав понять, что каждый, кто ее обидит, будет иметь дело с ним лично. Вопрос наследства вслух ни разу не поднимался, но каким-то образом всем стало ясно, что Петр Арсеньевич именно о нем и говорит. Чтобы не искушать Марию Николаевну понапрасну, старшие дети, особенно замужние дочери Смирнова, старались с ней лишний раз не встречаться. Поди потом докажи, что ты ее не обижал.
Говоря со старшими сыновьями мужа, Машенька обыкновенно напрягала ноздри и выгибала бровь, и лицо ее принимало модное выражение la femme fatale. С таким выражением она отвечала даже на самые простые, бытовые замечания, вроде: «напомните Глашке чтоб почистила фрак», или «что-то студня захотелось, распорядитесь кухарке». О том, что не касалось дома, Николай и Владимир с мачехой никогда не заговаривали. Петр же и вовсе, приезжая из Петербурга, вежливо здоровался, после чего вел себя так, будто Машеньки на свете нет вовсе.
Еще хуже дело обстояло с «падчерицами». Если старшая, Вера, жена купца второй гильдии Чекалина, и Мария Расторгуева, чей муж истратил все ее приданое на актрисок, еще проявляли хоть какое-то почтение к мачехе, то Наталья Бахрушина и Глафира Абрикосова лишь в присутствии отца сохраняли какое-то подобие вежливости. Что касается последней, то женитьба отца, очевидно, изменила ее отношение к нему. Хоть с виду она продолжала оставаться почтительной дочерью, но речь ее стала холодна, а движения в его присутствии скованы.
Быть женой человека, чье состояние считают самым большим в империи, тоже не легко. Многие этого не выносили и болтали про замужество Марии Николаевны Бог знает что. Дочка разорившегося купца Медведева, самая невзрачная из его красавиц, вышла замуж в четырнадцать лет. А познакомилась со Смирновым в девять. Он дал ей приданое, оплатил обучение в Елизаветинской гимназии, снабдив наилучшим гардеробом, и зорко следил, чтобы она ни в чем не нуждалась. Как только гимназия была окончена, Петр Арсеньевич повел ее под венец. Однако что бы ни говорили, Смирнов всего лишь последовал крестьянскому обыкновению — брать жену совсем молодой и воспитывать на свое усмотрение.