XVIII
Ненашев оборвал Рачковского на полуслове.
— Чушь все! Или вы всерьез полагаете, что этакого болвана с первой же встречи на дело пригласили?!
Евлампий Григорьевич вспыхнул цикламеном от такой наглости. Что этот рыжий себе позволяет?
— Александр Васильевич, — насупился Рачковский, — господин Тычинский жизнью рисковал…
— Черта с два! — статский советник негодовал. — Никто бы ему ничего не сделал! На то и расчет, что он до вас целым, невредимым доберется и расскажет, что слышал!
— Ну, хорошо! — Антон Данилович не сдержался. — И где же тогда, по-вашему, будет покушение?
— Не могу сказать, но точно не там, где указывает этот… — Александр Васильевич хотел что-то обидное сказать, но в последний момент остановился. Оскорбленные взоры, что бросал на него Тычинский, подействовали. Статский советник решил, что и впрямь зря обижает патриота. — Думаю, что операция назначена на ближайшие часы. Иначе они бы не стали приглашать его на квартиру. Расчет был, что когда мы придем ее проверять, там уже никого не будет. Хм… А описание тех кто там был, помимо Кольцова, есть?
— Сразу отдельно вывели-с, — с гордостью, почтительно склонившись, сказал в правое ухо секретарь Сипягина, находившийся здесь же, чтобы следить за надлежащим оформлением протоколов.
Ненашев пробежал глазами бумагу сверху вниз, затем снова стал читать где-то в середине. Лицо его странным образом переменилось, он моргнул и даже отер глаза ладонью, будто стараясь отогнать наваждение.
— Надо ехать в этот переулок, обложить со всех сторон, да и взять с поличным, — предложил Антон Данилович.
— Думаете, казачка вам подослали, а теперь ждут, пока вы их накроете? — усмехнулся Александр Васильевич. — Поймите, вы имеете дело с хорошо организованной, управляемой, подготовленной боевой группой!
— Ну не так уж хорошо они подготовлены, — махнул рукой Рачковский, — трое-то из этой группы попались. Причем с поличным.
— Это случайность, — махнул рукой Ненашев. — Вам просто повезло. Квартальный оказался на месте, плотников в неурочный час выгнали, те не слишком осторожничали… Авось, само собой все получилось. Вы же их не выслеживали, понятия не имели, что они там окажутся!
— Не пойму я вас! — Алексей Данилович от злости схватил лист бумаги и начал быстро-быстро его складывать. Вскоре у него в руках остался маленький белый квадратик. — Вы к чему клоните? Что не надо туда ехать? Да я хотя бы ради исполнения должностной рутины должен то место осмотреть и все зафиксировать!
Евлампий Григорьевич недовольно уставился на Ненашева. Этот лощеный господин с торчащими рыжими усами Тычинскому положительно не нравился.
Ненашев буравил глазами Рачковского.
— Хорошо, вы туда поедете и арестуете всех, кого там обнаружите. Но! Сначала туда пойдет ваш осведомитель и скажет, что… Впрочем, это совершенно не важно, что он скажет. С ним пойду я и постараюсь убедить присутствующих добровольно сдаться. Имею все основания считать, что они согласятся.
Алексей Данилович уставился на Ненашева с недоумением.
Чернота за окнами сменилась серым холодным рассветом. Казалось, что тяжелые тучи разлеглись прямо на крышах.
— Ну что ж… — Рачковский по прежнему не сводил глаз со статского советника, — будь по-вашему.
Сложившееся хрупкое согласие тут же лопнуло от нервного возгласа Тычинского.
— Я туда второй раз не пойду!
Ненашев подошел к Евлампию Григорьевичу и смерил его долгим, внимательным взглядом.
— Хорошо… — задумчиво произнес он, — пожалуй, без вас гораздо лучше будет.
XIX
Антон не понял, откуда появились жандармы. Подъехал экипаж, где были Лиза и Аглая. Лиза вышла. Они с Иваном отошли. Антону очень хотелось узнать, о чем они говорят.
Раздался грохот водовозной телеги и вдруг со всех сторон налетели…
— Никому не двигаться! — раздался грозный окрик.
Борисоглебский в тот же момент решил, что не пойдет ни под суд, ни на каторгу, в Сибирь без срока… Руки его, сжимающие трубки, поднялись вверх.
— Бросит, ваше благородие, бросит! — взвыл чей-то трусливый дискант за спиной.
«Неужели прямо сейчас умирать?» — завертелось в голове каруселью.
Комната быстро наполнилась жандармами. Кто-то осторожно подкрадывался ближе, делая успокаивающие жесты рукой. Антон отчетливо видел его отражение в грязном оконном стекле. Кто-то протянул уже руку в белой перчатке…