— Выкинул и выкинул, а в милицию-то как попал?
— (несколько мрачно) На остановке взяли…
— Что ты сделал на остановке?!!
— Ну… мы с тем добеседывали…
Валька по молодости вообще был не дурак подраться. За что и поплатился. Из Одесского университета его на пару с ближайшим другом Венькой выгнали «за жестокое избиение команды рыболовецкого траулера в ресторане “Черный дрозд”». Перечитайте еще раз. Команды. Рыбаков. Одесских. Вдвоем…
Со временем Валька повзрослел и несколько остепенился. Но не угомонился. Однажды он приехал в Москву в краткосрочную командировку. Уехать ему нужно было кровь из носу в тот же день. Закончив дела, он поспешил на вокзал, — до поезда оставалось меньше часа, а билета у него еще не было. Провожать взялся мой отец. Дальше — его свидетельские показания.
К билетной кассе огромная очередь, поезд уже подан на посадку, успеть практически никаких шансов. Валька с полминуты оценивает обстановку, утыкается взглядом в табличку «Герои Советского Союза и полные кавалеры ордена Славы обслуживаются вне очереди», удовлетворенно кивает головой — Ага! — и решительно направляется к кассе. «Мне только спросить!» — твердо говорит Валька, и, поскольку в руках у него ничего нет, и поскольку он излучает полную уверенность в своей правоте, его пропускают к окошку.
— Скажите, только Герои Советского Союза обслуживаются без очереди, а Герои Социалистического Труда — нет?
— Товарищ, не морочьте голову, конечно, да! Давайте скорей деньги, видите же сколько народу. Куда вам билет?
Валька успел на поезд…
* * *
Кстати, о поезде. Когда моя будущая бабушка в 1939-ом возвращалась с одесских каникул в Москву, провожать ее на вокзал пришел только брат, без Шуры. Она даже обиделась, хотя вида и не подала. Спросила только: «А где этот твой приятель? Большой такой?» — «Да черт его знает, с утра куда-то запропастился!» — «А-а… Ну, ладно…»
Поезд тронулся. Вагон был полупустой, соседей не оказалось, с разговорами никто не приставал, и мысли моей будущей бабушки все время возвращались к ее странному одесскому спутнику. Очень даже странному… Становилось жарко и ее постепенно сморил сон.
…Проспав часа три, Лена проснулась, почувствовав на себе чей-то взгляд. Поезд стоял на какой-то станции. Напротив изумленной спросонья Лены, молча, сидел Шура. Рядом с ним на сидении помещались два немаленьких видавших виды фанерных чемодана. А в проходе, молча же, стояли четверо широкоплечих молодцов, все неуловимо похожие на Шмереля Файнкиха, и внимательно рассматривали Лену. Затем, переглянувшись и удовлетворенно покивав головами, молодцы поочередно похлопали Шуру по плечу и вышли из вагона. Бабушка пребывала в недоумении, медленно переходящем в ярость. Неуловимо похожие на Шуру молодцы, стоя за окном, весело улыбались и махали руками. Поезд тронулся, оставляя позади шуриных братьев, станционное здание в облупившейся побелке и ржавеющую табличку с надписью «Кодыма». Шура молчал.
Лена же продолжала подливать масло в огонь своего гнева: «Вот молодец какой! В Москву он собрался! И чемоданы уже собрал!.. Дурочку нашел, скажите, пожалуйста!!!» Шура молчал, но, словно угадав ее мысли, ровно в тот момент, когда Лена готова была взорваться, поднялся, положил чемоданы на сиденье и открыл их. Невероятная смесь ароматов заполнила вагон. Один чемодан был полон крупных светящихся изнутри сахарной сластью яблок, крепких, зеленых, чуть подрумянившихся груш и солнечных, в красную точку абрикосов. В другом были цветы. Разные, садовые и полевые. И больше — ничего. Моя будущая бабушка была покорена. А мой будущий дед молчал. Он вообще был смирный человек.
Сам я, кстати, тоже человек смирный. Но иногда что-то такое вдруг прорывается, даже сам изумляюсь, что ж говорить об окружающих. В таких случаях моя тетушка говорит грустно и многозначительно: «Ты все-таки, знаешь, повнимательней… А-то, тебе есть в кого…» Словно бы, забывая, что сама всегда считала: Файнкихи — смирные…
Пой, Вася!
Муж бабушкиной двоюродной сестры Михаил Иванович Соколов был инженером. Причем, видимо, хорошим — не зря же его многократно отправляли за границу менять конфискованное у чуждого элемента золото на всякие механизмы, необходимые для процветания советской республики. И потом для того же самого отправили в шарашку. А ведь могли и шлепнуть, как вредителя или даже шпиона — за этим тогда дело не стояло.