Эманация ненависти, исходившая от нее, была так сильна, что пробивала блокаду, поставленную в организме Рекса ядом скрыплов. Все ее намерения были ясны ему прежде, чем воплотились в этом прыжке. Спинкой стула Рекс зацепил руку биопши, отводя в сторону лучевое лезвие. Выставив вперед правое плечо, он нырнул вниз, охватил руками ее колени и резко выпрямился. Биопша, издав сдавленный вопль, взлетела в воздух и исчезла в зеве мусоропровода. Мусоропровод удовлетворенно чавкнул.
Как ни в чем ни бывало, пострадавшие от столкновения поставили на место опрокинутые столики и, не заботясь о судьбе упавшей пищи, выстроились в очередь у автомата. Веселая компания глядела на Рекса во все глаза. Рекс покосился на бармена. Нет, он оказался человеком разумным, торчал на виду, попыток вызвать патруль не делал.
Рекс шагнул к своему столику, рассеянно удивившись, что тот стоит на месте со всем своим содержимым. Вдруг из-под его ноги выскочил и завертелся прямо перед столиком веселой компании лучевой нож. Один из парней стремительно нырнул вниз, схватил его и сунул в карман. Рекс шагнул к нему и молча протянул руку ладонью вверх. Парень побледнел и нерешительно оглянулся на друзей.
– Ну! – сказал Рекс. Компания сидела смирно, в глаза Рексу никто не смотрел. Сзади кто-то из друзей сильно толкнул парня в шею. Тот вынул нож и кинул его Рексу. Рекс поймал нож на лету и засунул его в один из потайных карманов куртки. После этого он уселся за стол и принялся методично поглощать еду.
Веселая компания некоторое время оживленно совещалась. Наконец, лохматый предводитель поднялся с места, подошел к стойке, пошептался с барменом и направился к Рексу, сжимая в руках два хайбола.
– Разрешите присесть? – спросил он, неожиданно демонстрируя знакомство с правилами этикета. Рекс пожал плечами. Лохматый утвердился на стуле, придвинул к Рексу хайбол и сказал, с места в карьер переходя на ты:
– Угощайся.
2
На гидропонный уровень Эни привело любопытство.
Реклама протеиновых чипсов, которую соорудил Юри Граб, и вдохновительницами которой оказались, по его словам, Эни с Лайаной, прогремела на весь шестой уровень и вызвала громовый хохот у всех ее видевших людей, за исключением хилотелых бородатых эстетов и кое-кого из профессиональных рекламных психологов.
Особую активность проявляли конкуренты. По артистическим кафушкам звучали насмешливые песенки, от которых отчетливо тянуло заказным душком. А кто-то – Юри, как ни старался, так и не смог выяснить, кто именно – разорился даже на соответствующий телетаксерный клип с самой Анабель Гламурофф в качестве главной горлодерши и ногодрыжицы.
Виктор Бюллер дрогнул и хотел было уже отказаться от этой рекламы. Лишь благодаря настояниям Лайаны она была установлена на пробу в одном единственном месте, на самом верху, куда немедленно открылось настоящее паломничество людей с шестого уровня, как любопытствующих, так и профессионалов.
Отправлялись будто на пикник, ряженными под люмпов веселыми группами, с вином и музыкой и непременным отведыванием рекламируемого кушанья. Вот и Эни, оживленная и даже счастливая, поскольку ее главная физиологическая система, наконец-то, заработала с полной нагрузкой, тоже пала жертвой всеобщего ажиотажа и, в сопровождении камердинера, помчалась, как пелось в пресловутом клипе, "отравиться и видом, и вкусом".
Наглядевшись на "дебильную неряху" – у камердинера, как показалось Эни, поблескивало-таки в глазах при виде оной нечто мечтательно-хищное – они прошли в ближайшую жральню, где и заказали себе на пробу одну порцию чипсов на двоих. Чипсы, вопреки уверениям Виктора, оказались не более омерзительными, чем любая другая протеиновая пища, и здешний люд брал их охотно.
Они довольно быстро расправились с захваченной с собою бутылочкой Малю. Но уходить Эни не хотелось, а у здешнего бармена – с ума сойти – оказался вполне приличный, хоть и ординарный Барот райанского разлива. Да и содержал он стойку бара в относительно опрятном состоянии. Эни потихоньку попивала вино, время от времени отправляя в рот крохотные кусочки чипсов, и от всей души наслаждалась царившей в жральне атмосферой низкопробности и порока.
Камердинер поехал с нею неохотно, был хмур, насторожен и держался скованно, то и дело переглядываясь со здоровенным малым с перебитым носом, который обосновался со своими друзьями неподалеку от них за той же стойкой.
Компания поглядывала на Эни с интересом. Одеты они были с дешевым шиком третьеуровневых суперменов, вели себя с развязностью не столько даже шумной, сколько пошлой, но перебитый нос – как мужик – впечатление производил, и Эни подумывала, а не велеть ли камердинеру свести ее с этим великолепным представителем человекообразных обезьян.