– Быстро, быстро…
Из глаз Аны снова хлынули слезы, но на этот раз это были слезы облегчения и отчаянной, безграничной благодарности.
– Вы… Я… Я…
– Вот и славно, – успокаивал ее технарь, продолжая настойчиво подталкивать к клети, – вот и хорошо. Сейчас я Вас отправлю вниз, а после смены найду и мы поговорим. Мне кое-что от Вас нужно.
Ана схватила руку технаря и прижалась к ней грудью.
– Я отблагодарю, – бормотала она, – все-все, что хотите… как хотите… когда хотите…
– Я Вас не покупаю, – сказал технарь, мягко высвобождая руку. – Мне нужно не Ваше тело, а Ваша служба.
– Да, да, – пылко бормотала она, порываясь поцеловать эту руку, казавшуюся ей сейчас чуть ли не гарантом жизни, – все, что прикажете.
Клеть рванулась с места так быстро, что Ана, не устояв на ногах, снова грохнулась на металлические прутья ее дна. Но на этот раз никакой боли она даже не почувствовала.
5
В клинике, или как там ее… в лаборатории, все было уже готово к операции. Пузатый коротышка, представившийся главным врачом и генеральным актуализатором проекта – что бы это могло значить?.. муть какая-то… – прежде всего, пригласил Лайзу пройти в Хранилище для выбора донорского тела.
Коротышка медленно шествовал по коридорам, не обращая внимания на подобострастные приветствия встречных. Подчиненные явно трепетали перед ним. Свою пациентку он еле-еле удостаивал слов, процеженных сквозь зубы. Лайза начинала потихоньку закипать и с трудом сдерживала желание плюнуть сверху вниз прямо на его презрительно оттопыренную нижнюю губу.
– Реципиенты вообще не должны видеть донорские тела, – заявил вдруг коротышка раздраженно. – Категорически. Но в отношении Вашей особы я имею весьма недвусмысленные указания. Оттуда.
Коротышка вздернул вверх подбородок и показал глазами на потолок.
– Реципиент не должен выбирать себе донорское тело сам, это абсурд! Предупреждаю Вас, что в процессе нашей работы тело претерпит значительные изменения… Это ни в какие штольни не лезет! – вдруг взорвался он. – Мы сформируем из сознания реципиента фант для инсталляции его в мозг донора, а в этом фанте останется впечатление от виденного им донорского тела. Потом мы начнем это тело кромсать. В Вашем фанте практически полностью отсутствует подсознание, это Вам известно? Между тем, когда мы стираем личность донора, мы неизбежно разрушаем, системы, управляющее его телом. Не до конца, разумеется, однако ни один из доноров после чистки мозга не живет более девяти суток. Мы перезапишем в его мозг Ваш фант, но органы, которые окажутся неуправляемыми, придется заменять биомеханическими и даже механическими. Что при этом получится, одним звездам известно, и то вряд ли. Но Вас это не волнует, не правда ли? По крайней мере, пока. Вам лишь красоту подавай!
– Вот что, уважаемый, как там Вас… главный лизатор?.. – перебила его Лайза. – Вылизать дòлжно много лучше того, что было. Иначе… вы себе не представляете, что будет иначе. Вы полагаете, что распоряжение получили отсюда? – она ткнула пальцем в потолок. – Нет. Чтобы сделать правильные выводы, выйдите отсюда наружу, на самую поверхность Земли, и только тогда поднимайте вверх свои поросячьи глазки.
Коротышка побледнел и увял. Похоже, он вдруг обнаружил и другие поводы для волнений, кроме нарушения распорядка функционирования своей драгоценной клиники.
Коридор, в который они вошли, охранялся постом из двух огромных биопов, стоявших по обе стороны от входного портала. Биопы внимательно посмотрели на Лайзу, но коротышка предупреждающе вздернул вверх палец, и они пропустили ее без каких-либо вопросов. Лайза удовлетворенно ухмыльнулась. В коридоре царили полумрак и сверхъестественная тишина. С одной его стороны располагались глубокие ниши, в которых перемигивалась огоньками странная аппаратура. С другой против каждой ниши находились огромное тонированное стекло.
– Хотите увидеть донора в предоперационном состоянии? – Коротышка сделал приглашающий жест. Лайза подошла и заглянула сквозь прозрачную стену внутрь.
Зрелище было ошеломляющим. На полу сидел абсолютно голый мужчина и пытался затолкать в рот большой палец ноги. Очевидно почувствовав за окном какое-то движение, он поднял голову и сказал: "Ам". Глаза его были блестящими и абсолютно пустыми. Лайза вскрикнула и отшатнулась.
– Да, это не слишком приятное зрелище, миссис, – коротышка источал мед и сахар, но глаза выдавали его. – Не пугайтесь, стекло имеет одностороннюю прозрачность. Он нас не видит.
– Я надеюсь, Вы не собираетесь предложить мне именно это тело? – сказала Лайза ледяным тоном. – Я, знаете ли, отнюдь не транссексуалка.