Повторять приказ ему не пришлось. Биопши, толкаясь и спотыкаясь друг о друга, кинулись к выходу.
– Всем сидеть, – скомандовал технарь вскочившим было санаторкам и повернулся к зачинщице драки: – Тебе нужно особое приглашение?..
Зачинщица, судорожно хватаясь за прутья пола, завозилась, пытаясь встать.
– Эй, вы там, помогите ей подняться.
Технарь пристально оглядел санаторок, которые прилагали все усилия только чтобы не встретиться с ним взглядами.
– Вы могли бы и сообразить, что оконтакторенные люди у нас здесь чрезвычайно редки, – сказал он, наконец. – Да. Очень редки. И потому ценны. И еще вы должны бы помнить, что драки между подсанационными рассматриваются как стихийные беспорядки. Попросту как бунт. А за бунт у нас полагается карцер. Никто из вас, как я понимаю, еще не видел карцера. И молите бога, чтобы никогда его не увидеть. Знаете, что такое карцер? Не нужно кивать головами. Вы этого не знаете.
Ана закрыла глаза. Состояние ее было ужасным, и, странным образом это не было связано с избиением, которому она подверглась. То есть, конечно, связано, но не напрямую. Сквозь весь позвоночник куда-то в затылок прокатывались волны тянущей боли, окружающее пространство искажалось и плыло, к горлу подкатывала тошнота, плюхнуться бы сейчас на ложе и закрыть глаза… а напористый и жесткий голос технаря долбил в голову отбойным молотком, отзываясь в Ане новыми приступами тошноты и боли.
– У самой поверхности планеты наполовину в земле, наполовину уже над поверхностью проходят заключительные отрезки городских путепроводов. Дальше – шлюзовые камеры и выход на поверхность. Так вот, под потолками этих путепроводов прикреплены клетки из металлических прутьев. Путепроводы эти традиционно делаются плохо, так что в них вовсю проникает воздух с поверхности. В наших условиях это пока еще не страшно, наша атмосфера пока не так сильно отравлена. Но… Вот именно, но! Человек сидит в клетке, а под ним проходят грузопоезда. И каждый из них может везти уран, а то и что-нибудь похлеще. Вы сидите в клетке, и вдруг в темноте путепровода загораются огни. Это освещается дорога перед грузопоездом. Что он везет? Уран? Трансурановые? Что?.. Волна огней все ближе, ближе, и тут в соседнем карцере вдруг откидывается пол. Заключенный, что сидел рядом с вами, оказывается, умер, и его труп летит под колеса. Грузопоезд с грохотом прокатывается под вами машина за машиной, волна огней катится дальше, на вас снова наваливается темнота, а вам остается только гадать, какую дозу радиации вы сейчас получили, долго ли еще протянете, и когда придет ваш черед лететь под колеса…
В баре стояла жуткая тишина.
– Кстати, чтоб вы знали, если дать этому происшествию ход, в карцере окажутся все участники беспорядков. Без исключения. Вне зависимости от степени вины или даже правоты. А для тех сударыней, что сейчас внимательно наблюдают за нашей беседой вот там, – технарь ткнул пальцем в глазок ближайшей видеокамеры, – добавлю, что они вылетят отсюда и приземлятся в охране обогатительных фабрик. Это в лучшем случае… а биопы, как известно, очень плохо переносят радиацию даже в малых дозах. Им, видите ли, требуются после этого дополнительные дефицитные уколы, которые им, естественно, никто не даст. Надеюсь, что я вас убедил… для вашей же пользы.
Технарь подошел к Ане и положил руку ей на плечо.
– Вина, за которую Вы попали в санаторий, – сказал он, – так велика, что вряд ли Вы можете рассчитывать на снисхождение. Но жизнь – штука долгая, Вы молоды, всякое может случиться. Единственное, чего не может себе позволить человек в Вашем положении, это терять надежду. Потеря надежды для Вас немыслимая роскошь. И совершенно недопустимая. Охота вам было подставлять себя под ботинки? – Технарь хмыкнул, повернулся и неторопливо покинул бар. У Аны перед глазами плыли огненные круги, боль стала уже совершенно невыносимой. Почти теряя сознание, она поднялась и вышла следом.
Весь путь до места своего ночлега – ячейки в бетонной стене с лежаком и инфором на случай экстренного вызова – она проделала как во сне. Ана смутно помнила, что по дороге ее, вроде бы, тошнило, что руки и ноги отказывались ей повиноваться, когда она из последних сил карабкалась по лесенке ко входу в свою проклятую вонючую, но такую сейчас желанную ячейку. Люк ячейки неожиданно оказался закрытым, что ее почему-то ни капли не смутило. Непонятно откуда, но Ана совершенно точно знала, что ей нужно сделать. Она положила руки на люк, напряглась и вдруг будто бы потекла внутрь, в электрические цепи, управляющие замками ячеек. Люк с треском откинулся, чуть не сбросив Ану с площадки. Ана взобралась внутрь, заставила люк захлопнуться за собой и, едва успев коснуться лежака, провалилась в сон.