– Интриги всяких проходимцев против их более достойных коллег! – злобно выкрикнул Фил Кэббот, стоявший в Иерархии непосредственно перед Азерски.
– О, как я жестоко разочарован, Лина. Чувства этих сэров отнюдь не благоухают. Они смердят, – укоризненно произнес Азерски и, не слушая разом загомонивших коллег, склонился над секретаршей. – К сожалению, я лишен возможности потусоваться в этом изысканном светском обществе. Особые поручения Имперских Координаторов… то, се. Вам придется для меня кое-что сделать, Лина. Причем со всем возможным тщанием и старательностью. Будьте добры получить поименованные в списке предметы и переправить их с соответствующей охраной к шести часам в канцелярию Координатора по делам колоний. Передадите дежурному офицеру для меня. Под расписку.
Коллеги одновременно вскочили и, спотыкаясь друг о друга, устремились в кабинет шефа. Секретарша, по-прежнему глядя куда-то в угол, агрессивно спросила:
– А почему я должна это все делать? С какой такой стати?
– По личному распоряжению обожаемого шефа, – ответил Азерски небрежно и, поворачиваясь к двери, добавил: – Кстати, если меня будут искать от господина Координатора, я у себя.
Лина вскинула глаза и яростно впилась ими в его спину. Что б ты сдох! Сдох!! Сдох!!!
Рекс, схватился за затылок и медленно обернулся. Лицо его выражало крайнюю степень изумления.
– Вы что-то сказали, Лина? Какие-то пожелания насчет моей будущей судьбы… или я ослышался?
Секретарша смотрела на него во все глаза и молчала.
– Ну-ну, – произнес он весело и вышел, и тут она осознала, что стоит, и поняла, что все это время смотрела ему прямо в глаза, бывши, следовательно, полностью в его власти. "Я же ничего не говорила, – думала она в смятении, – боже мой! Значит, все рассказы о нем – правда! Он не только воспринимает чувственную эманацию, как все мы, он читает мысли!" Во всяком случае, ей следовало кое-кому об этом доложить. Она воровато оглянулась на раскрытый портал кабинета, из-за которого доносились отзвуки визгливого скандала, устроенного чиновными прима-балеринами Корпуса своему шефу, надвинула сенсоры на височные контакторы и подключилась к фантоматору.
7
Благодарность биопьего братства не имела предела. Потрясенный Шульц клялся в вечной любви и орал, что отныне весь спецназ Корпуса будет по гроб жизни ходить у Азерски в должниках.
По гроб жизни – это, возможно, было слишком громко сказано, но, по крайней мере, домой Рекса доставили с помпой на винтокрыле корпусного спецназа. Впервые в жизни он имел возможность лететь к своему шестому уровню по центральной шахте квартала и – право слово! – это было как познавательно, так и занимательно.
К происшествию с конвертором и всему, что за этим последовало, Шульц отнесся очень серьезно.
– Вот что, парень, – сказал он решительно, – Имей в виду, что одного тебя я в Город не пущу.
– Шульц, – рассмеялся Рекс. – Я и сам могу за себя постоять.
– Это верно, но кто-то уж очень хочет добраться до твоих потрохов. К чему искушать судьбу? Вернешься с задания – займешься этими мальчиками как следует. Меня, возможно, здесь уже не будет, но Ланс сделает все, что надо, не хуже, чем я.
– Я и не собираюсь заниматься ими сейчас. Мне некогда.
– Ну-ну, а то я тебя не знаю.
– Даю слово.
– И что ж тогда у тебя в Городе за неотложные дела?
– А дел у меня в городе два, и отложить их действительно сложно. Одно в жилой ячейке, другое в… другом месте. И оба связаны с комфортом, домашнее с телесным, а то, второе, с душевным. Я, видишь ли, люблю комфорт.
– Телесным займись в истинном теле, остряк, на то оно и телесное, а по душевной части пусти фантома.
– И то верно, – согласился Рекс.
– Вот и чудненько, – бормотал Щульц, запихивая Азерски в винтокрыл. – Сам потелепаешься телесно, фантом душевно, а мои мальчики покрутятся возле твоей ячейки. Присмотрятся, что к чему. Подстрахуют, если что. Ну а если они кого лишнего углядят, то тебе и заботиться больше уже ни о чем не придется. А в половине шестого мы снова прилетим. Заодно и оружие привезем. В лучшем виде, нечего хихикать. По официальным каналам Лина и игломет месяц будет оформлять, а тут еще тебе бластер, да напостоянно. Ну а мы все оформим мигом и в лучшем виде. К шести будешь на месте при полном параде.
Дела, которые предстояло сделать, гарантированно исключали одно другое при любом временном раскладе. Телесный дискомфорт был связан с тем, что Азерски, привыкший к жизни на поверхности, к открытым пространствам и просторным домам, здесь, в столице ютился в крохотной жилой ячейке шестого уровня, хотя его новым знакомцам, оконтакторенной паре с гидропонного, эта ячейка показалась бы верхом роскоши: двухсекционная, снабженная всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами, она, кроме того, была так высока, что и. подняв вверх руки, человек высокого по городским понятиям роста не дотянулся бы до потолка.