– Что?.. А, конечно, дорогой Карл, я с благодарностью приму любую помощь, – сказала Эни рассеянно, ибо вот только что ее голову посетили удивительные мысли. Во-первых, она с несказанным удивлением вдруг осознала, что устойчиво воспринимает себя не как Лайзу, а как Эни, и когда произошла эта удивительная метаморфоза, определить не берется. Во-вторых, она поняла, что внутренний голос, с которым воевала мерзкая старушенция, и был этой зарождавшейся новой личностью. А в третьих, она твердо знала, не догадывалась, не предполагала, а знала, что Лайза отнюдь не покинула это великолепное и столь любимое Эни тело, она просто затаилась, она ждет своего часа, своей минутки и даже мгновеньица, чтобы снова вылезти на свет божий, и новый внутренний голос, так ее, Эни, только что несказанно удививший – это голос именно Лайзы.
– Ну-с, не буду более Вам надоедать, – сказал Бюллер, поднимаясь. – Переехать в новый блок Вы можете в любую минуту, хоть бы и прямо сейчас. Да. Как я сегодня уже неоднократно говорил, Вы мне очень симпатичны, очень, я жалею лишь, что человеку, увы, не дано сбросить со своих плеч этак годиков двадцать пять. Мне остается рассчитывать лишь на роль Вашего проводника в наших финансовых джунглях. Но уж эту свою роль я буду… со всем тщанием, так сказать…
– Я в восхищении, – сказала Эни, приятно улыбаясь. "Ах ты, старый козел, – думала она, – ты рассчитываешь вертеть мною, как марионеткой? Ничего-ничего, я еще повожу тебя за нос. Потрудись-ка пока что мне во благо, а показать тебе зубы я всегда успею… И тут из таинственных глубин ее "я" бурно, страстно, решительно вырвалась Лайза. Натиск был таким стремительным, что Эни даже растерялась. Ей вдруг страстно захотелось выставить два пальца козой, ткнуть ими в толстый живот своего визави и громко заорать: "Бе-е-е-е!" Борьба с Лайзой закончилась явно полной капитуляцией, поскольку Эни с удивлением обнаружила, что с язвительностью продолжает: -… потому что я… как только, так сразу… нашла себе в ваших кошмарных джунглях, переполненных кровожадными тиграми, бескорыстного гида в образе хитрой и жирной старой лисы.
Высказывание это, хотя и точное как по сути, так и по форме выражения, было, по мнению Эни лишним, глупым и ненужным. Бюллер мог и обидеться. Однако он отечески потрепал ее по колену и сказал с легким смешком:
– Старая жирная лиса будет очень заботиться о Вас, Эни, поверьте. Впрочем, Вы вскоре в этом сами убедитесь. Вот Ваше приглашение на ближайшее заседание Экономической Комиссии. Вот членский билет Звездного клуба. Завтра я жду Вас в Совете, чтобы провести официальное представление. А знакомство во внеофициальной обстановке состоится, если Вы не возражаете, уже сегодня вечером. Милости прошу ко мне, у нас банкет для узкого круга лиц, или, как выражается молодежь, тусовка. Будет весь бомонд. Зачем откладывать на завтра то, что можно, так сказать, натворить сегодня?
Бюллер сделал Эни ручкой и удалился с грацией элефанта, вставшего на задние ноги.
Ну, – сказала себе Эни, – один козырь послужил мне прекрасно. Дай бог, чтобы и второй сработал не хуже. А эти мысли о старушечьих приколах… Что-то в них-таки-есть, в этих приколах. Не так уж они и… Ну, дорвусь я, в конце концов, когда-нибудь до мужика, или нет?
6
Огромная эмоциональная чувствительность Рекса позволила ему уловить приближающуюся бурю задолго до того, как Лайза ощутила первые признаки душевного разлада. Рекс наблюдал за нею со все возрастающей тревогой и смятением, поскольку представления не имел, в чем именно должно будет заключаться его вмешательство. Друг просто советовал в критической ситуации следить за ее зрачками… прекрасно… допустим, уловит он, Рекс, в зрачках Лайзы некую ненормальность, и что дальше? Никаких инструкций-то ему на этот счет оставлено не было!
Тревожное состояние Рекса все усиливалось, и, в итоге, он уже просто не находил себе места от беспокойства. К этому добавлялся и собственный душевный разлад, девушка нравилась ему, к тому же он улавливал подсознательную тягу к себе ее тела – такая вот странность, от которой ничего хорошего тоже ждать не приходилось. Мысли о круглосуточном за нею наблюдении надо было в темпе растоптать и выполоть. Хотя, думалось ему, что делать, если приступ – почему-то ему казалось, что это будет непременно приступ – случится ночью?
Дальше, однако, все произошло само собою. Толчком послужили ее невероятно расширившиеся зрачки. Рекс уже в который раз почувствовал, как вдоль позвоночника покатилась волна мерзкой тянущей боли, а в следующее мгновенье он нырнул в эти зрачки, вцепился в ее мозг и… стал Лайзой, вернее, Лайза стала его частью, вполне автономной и независимой, но с любыми болезненными проявлениями в которой он мог теперь разобраться со всей ему свойственной решительностью.