– Рекс Азерски? – сказала Эни с великолепно разыгранным недоумением. – Кто это?
– Вот он-то и есть этот самый племянник. Личность сильная, волевая и одаренная сверх всякой меры. До последнего времени он с тетушкой был, к нашему счастью, в ссоре. Так вот, эта ссора, похоже, уже в прошлом, и ждать его здесь у нас надо со дня на день. Но я совсем засушил Вас своими унылыми разговорами. Идите к молодежи, танцуйте, веселитесь… Виктор, – позвал он высокого красавца, издали бросавшего на Эни заинтересованные взгляды, – поди сюда… А Вам, Эни, в заключение я хочу сказать следующее. Поверьте, когда я говорю, что мы с Вами должны стоять плечом к плечу, это отражает не только мои, но и Ваши интересы. В полной мере. Вот так.
Высокий красавец подлетел к ним как на крыльях.
– Оставляю Вас на попечение этого оболтуса. Зовут его Виктор, это мой сын, – сказал Бюллер и повернулся к сыну. – Познакомь нашу гостью с Лайаной и, вообще, введи в ваш молодежный круг. Если этой милой девушке хоть на мгновенье станет скучно в твоем обществе, я с тебя шкуру спущу.
Виктор самоуверенно ухмыльнулся, подхватил Эни под руку и, наконец-то, она увидела прямо перед собой, рядом с собой, вокруг себя много, очень много молодых, сильных, жадных до бабьего тела мужиков.
Веселье было в полном разгаре. Старики давно уже исчезли, вели, наверное, за рюмкой коньяка деловые разговоры в кабинете у старой жирной лисы, но Эни это ни в малой мере не волновало и даже не занимало. На весь рум грохотал Оушен Рапанус, она переходила из одних крепких мужских рук в другие, и будь она Лайзой, только и исключительно Лайзой, давно уже нашла бы способ завалиться с кем-нибудь в постель.
Однако фокус был в том, что Лайза составляла всего лишь часть, пусть очень существенную и даже, возможно, определяющую часть той новой личности, которая в ней складывалась. Эни ясно видела, что всю эту золотую молодежь она интересует не столько как тело, сколько как денежный мешок. По отношению к ней, постель они станут рассматривать как прелюдию к браку, который ей был совершенно не нужен. Старая Лайза с удовольствием обманула бы их матримониальные ожидания и пронаслаждалась их разочарованием и злостью. Но нынешняя Эни отдавала себе отчет в том, что они будут мстить, а слава ненормальной нимфоманки, которой так гордилась старая Лайза, ей, Эни, была совершенно ни к чему. Даже нацелиться на кого-то женатого следовало вряд ли. В тесном мирке, составлявшем Азерский высший свет, связь с женатым человеком невозможно, как она считала, сохранить в секрете. Да и не нужна была ей одна постоянная связь.
Виктор, между тем, млел и таял. Млели и таяли еще примерно с полдюжины местных красавцев и волокит, млела и таяла сама Эни, а вот ночь ей, похоже, опять предстояла одинокая. Да, дело говорил Человек, Который Всегда Прав, настоятельно не советуя ей возвращаться в родные пенаты, и раз уж так получилось, развлечений следовало искать где-то на стороне, вне привычного круга.
8
Домой Эни вернулась в омерзительном настроении и с отвращением посмотрела на свою пустую постель, в которой ей предстояло провести очередную одинокую ночь. " Что же, в конце концов, делать? – спросила она себя. – Ситуация глупая до… прямо не знаю, чего. Даже в своем старом теле я имела больше постельных радостей, чем сейчас. И ведь ни с кем не посоветуешься. Если бы Он был рядом. Впрочем, что это я? А камердинер? Не сможет связаться с Ним – сам чего посоветует. Уж, наверное, человек не глупый, не приставил бы Он ко мне дурака".
Продолжая машинально раздеваться, она приказала инфору связаться с камердинером и велеть тому немедля предстать пред ее светлые очи.
Войдя, камердинер охнул и потупился.
– Да бросьте Вы, – раздраженно сказала Эни. – Проходите и садитесь. Голых женщин, что ли, не видели.
– Таких как Вы, мадемуазель, не часто, – ответил камердинер, но послушно прошел в рум и сел на указанное ему место.