На красивом лице герцога не отражается ничего, что могло бы подсказать мне, о чём он думает и какое решение принимает. Ещё минуту мы молчим, а после он отдаёт приказ:
— Джонатан, выйди из комнаты.
— Что? — взлетает непонимающе с кресла юноша. — Но почему?
— Джон, выйди. Без пререканий, — сурово чеканит Киран, безотрывно смотря на меня. Под его взглядом я невольно съеживаюсь. — И не вздумай подслушивать.
Джонатан подчиняется, последний раз кидая на меня взгляд, и скрывается за дверью. И только тогда Киран Ердин делает шаг ко мне навстречу.
— Как Вас зовут?
У меня либо галлюцинации, либо его голос и правда стал звучать мягче.
Я поджимаю губы, раздумывая как назваться, а потом вдруг слышу собственный голос:
— Лайла.
Настоящее имя, так легко слетевшее с моих уст, пугает меня, ведь никто не называл меня так почти тринадцать лет.
— Приятно познакомиться, Лайла, — говорит Киран, беря стул и разворачивая его спинкой, а после усаживаясь на него сверху. — Полагаю, Вы и так знаете кто я, но всё-таки представлюсь. Киран Ердин.
— Взаимно, Ваша светлость.
— Итак, Лайла, предполагаю, что мне ясна причина того, почему Вы оказались в моей спальне и для чего вызвали на дуэль. Но зачем Вам понадобилась моя смерть? Разъясните?
— Я член Братства Молчаливых из отряда Лезвий. Вы были… моим заданием.
— Неожиданно, — чёрные брови Кирана удивлённо взметаются вверх. — И Вам настолько были нужны эти деньги, что Вы решили пойти на это?
Я молчу, комкая в руке белоснежную простынь, пока герцог смотрит на меня испытующим взглядом. И почему он до сих пор меня не убил или не сослал на рудники?
Запоздало вспоминаю про его фразу о каком-то предложении, но сомневаюсь — не было ли это игрой моего воспалённого сознания?
Между тем герцог продолжает:
— Вы знаете кто я и на что я способен.
— Да, знаю.
— И Вы прекрасно понимаете, что просто так я Вас отпустить не могу, пускай я и спас Вашу жизнь.
— Понимаю.
Теперь мужчина уже хмурится и отходит к окну.
— Рана на Вашем боку была нанесена до нашей дуэли. Кем?
— А Вам есть какое-то до этого дело, Ваша светлость? — бурчу себе под нос, однако он разворачивается ко мне лицом, прекрасно всё расслышав.
Отлично! Пусть знает, что мне не нужна его жалость! Я не трусиха, какой была три года назад. И тем более теперь не буду растекаться лужей от одного его взгляда.
Ещё несколько часов назад я была на пороге смерти. Не думает же он, что после такого во мне остался страх?
— Не хотите — не говорите.
— Я не хочу, — с вызовом смотрю на него я, а потом он внезапно переводит тему.
— Раз я не могу так просто Вас отпустить и теперь Вы у меня в долгу, то выдвигаю предложение. Ибо я больше не знаю, как иначе мне стоит с Вами поступить.
Хочу уж было огрызнуться, но одёргиваю себя, понимая, что могу только этим ухудшить ситуацию. Выслушаю его и пойму, чего мне теперь стоит ожидать. Чего сразу рубить с плеча?
— Сегодня днём я отбываю в Лаидан на имперский бал. Я уже раздумывал о спутнице, которая бы сыграла роль моей невесты для отведения слухов о моей персоне. И судьба явно мне благоволит, облегчая поиски таковой особы. Этой спутницей будете Вы, а также останетесь ею на ближайшие три месяца. Таким образом мы будем, так сказать, квиты.
Я, пытающаяся встать с кровати, тут же путаюсь в одеяле и чуть ли не падаю на пол. Герцог дёргается в мою сторону, но я успеваю принять устойчивое положение, смотря на него во все глаза. Он что, шутит? Но на его ослепительно красивом лице нет и доли насмешки.
— Повторите, пожалуйста, что только что сказали, — еле ворочая языком говорю я.
— Вы поедете со мной в столицу и сыграете роль моей невесты.
Сложившаяся ситуация настолько абсурдная, что у меня вырывается смешок. Я сажусь на кровать и медленно качаю головой, переваривая услышанное.
— Я сказал что-то смешное? — низкий, бархатный голос герцога строг, но мне в этот момент уже всё кажется смешным.
О великая Ночь! Что вообще двигает этим человеком?! Он что, издевается надо мною? Что за глупое предложения из разряда саярских сказок про простушек, выходящих замуж за прекрасных принцев?!
— Просто скажите, что шутите, — наконец произношу я, пытаясь сделать так, чтобы мой голос звучал ровно. Но, несмотря на все мои попытки, сказанное мною звучит как-то истерично…
— Я предельно серьёзен, — вдруг обрывает меня мужчина таким тоном, что внутри у меня невольно пропадает всё веселье и стынет кровь. — Вы хоть понимаете, что я мог бы за покушение сослать на рудники или приговорить к иному наказанию? Вы покушались на второе лицо Империи, на побратима Императора!
Его лицо суровеет и этот момент мне становится страшно за свою жизнь, ведь я действительно влипла по самое горло, как и в первую нашу встречу. Он вообще ничего не был обязан мне предлагать. Я ведь правда планировала убить члена Имперского совета.
— Что теперь со мной будет? — интересуюсь я, понимая, что он вряд ли простит мне оскорбление его чувств.
— Так Вы отказываетесь от моего предложения?
— Да. Ой, то есть нет! — быстро исправляюсь я. — Но зачем Вам это? Зачем пускать убийцу в свой дом?
— Не думаю, что у Вас были личные мотивы для того, чтобы перерезать мне горло. Тем более я считаю, что такая хрупкая девушка не может нанести мне вред в моём же собственном доме, — стучит герцог пальцами по столу. Без маски на лице и в лёгкой рубашке с закатанными по локоть рукавами, позволяющими рассмотреть его мускулы, он ещё более привлекателен своей тёмной красотой. — Вы будете «дальней родственницей» моей бабушки, в которую я влюбился с первого взгляда. Очаруете всех присутствующих на балу — со всем этим я помогу. Расскажу, как не вызвать подозрения Совета, и как вести себя со знатью. Если Вам нужны деньги, то при хороших обстоятельствах и прекрасно исполненной роли я дам сумму, которая поможет потом исчезнуть с поля зрения светского круга и начать новую жизнь. Три месяца и свобода в Ваших руках. Я забуду всё, что произошло сегодня ночью, и мы больше никогда не встретимся.
Я цепляюсь за эту возможность, а потом меня оказывает волна ужаса. Если там будет Совет, то и кардинал!
— Кажется, я не смогу Вам помочь.
— Это почему?
— Кардинал Эмилио знает меня в лицо.
И даже хуже: он прекрасно помнит о том, как я унижалась перед ним, прося вольную.
— Кардинал сейчас в отъезде и его не будет на грядущем мероприятии.
— Но ведь наш договор будет на три месяца! За эти три месяца он может вернуться, и он… он…
— Что «он»?
Стараюсь не встречаться с ним взглядами, потому что помню, что его глаза колдовские, и что в них можно утонуть без возврата. И превратиться в мямлю, которая будет не в состоянии нормально с ним разъясниться.
— Если кардинал не получит от меня вестей в течение недели, он решит, что я сбежала. Он пошлёт по моему следу других членов Лезвий для того, чтобы они нашли мой труп. Как будто Вы сами не в курсе того, как ведёт свои дела кардинал.
— К сожалению, немного знаю. Не переживайте — эту проблему мы тоже решим.
— Как?
— У меня тоже есть связи, и поверьте, — усмехается Киран Ердин, — они даже получше, чем у вашего драгоценного кардинала. Не плачьте, я не причиню Вам вреда. — Мужчина вытаскивает из кармана висящего на стуле камзола белоснежный платок и протягивает его мне. Только после его слов я осознаю, что по моим щекам катятся слёзы. Ну вот, теперь я точно в его глазах нюня! — Я ещё не до конца стал таким чудовищем, каким меня рисует молва.
Беру из его руки платок и вытираю им лицо.
— Зачем я Вам? Только скажите правду, — тот стержень, что появился за последние года во мне лопается: и я вновь ощущаю себя перед ним напуганной шестнадцатилетней девчонкой. Где я, а где он? У меня ничего за душой в то время, как он один из влиятельнейших людей Ладоргана.