— Как это «так»?
— Ассасинчиком, — фыркаю я, позволяя герцогу меня вести обратно к дороге, где остались лошади и Джон.
— А как мне иначе тебя называть? Ты поражаешь меня до глубины моей души. Не девушка, а ходячая проблема.
Странно, что мы вообще говорим о подобном. Я всегда считала, что герцог и прочие высокородные придворные говорят исключительно на серьёзные темы этикета. К примеру: «Как ваши дела, госпожа?» или «Погода сегодня прекрасна, не так ли?».
— У меня есть имя.
— Как и у меня, сердце моё.
Я останавливаюсь и буравлю взглядом его широкую спину.
— Сердце? — моя бровь изгибается вверх.
— Ну да. Ты же туда целилась, когда залезала ко мне в кровать этой ночью? — мои щёки вновь заливаются краской. — Тебе не нравится «Ассасинчик», и моё сердце тебя тоже не устраивает? Прошу меня простить, но это крайне важный нюанс в нашем с тобой общении на грядущие месяцы: мне ведь нужно знать, как называть свою возлюбленную с нежностью.
— Мне кажется, что мы переходим грань.
Киран резко оборачивается на меня, и я влетаю в него на полном ходу. На его лице не дрогнул ни единый мускул, а от того, как он безэмоционально на меня смотрит— становится страшно.
— Лайла, ты полагаешь, что тебе будет приятнее общаться со мной, когда я буду разговаривать с тобой в обычном для меня тоне?
Я сглатываю и неожиданно чувствую исходящую от него тёмную ауру. У него ночной Дар — в этом я убедилась, когда он почуял меня, хотя не должен был. Но его способности гораздо сильнее и… древнее моих. От странного чувства, охватившего меня, кончики моих озябших пальцев начинают подрагивать.
Я чувствую ночную силу. Я чувствую его.
— Н-нет.
— Тогда будь добра, — моргает Киран и наваждение исчезает, а я вновь ощущаю, что могу свободно дышать, — принимай нормально мои попытки вести с тобой диалог. Я же стараюсь.
От его вкрадчивого тона становится не по себе, как и от того, как он быстро меняет маски своего состояния. Теперь я в полной мере понимаю, каким является Кровавый герцог на людях и почему его все боятся. Но отчего со мной он пытается вести себя иначе?
Кажется, я задала этот вопрос вслух, потому что герцог мне на него отвечает:
— Я не такой уж и монстр, каким меня описывают. И иногда, чтобы во Вселенной был баланс для зла, что я совершил, я помогаю тем, кто в этом нуждается. А тебе, я вижу, нужна помощь.
Еловая подстилка шуршит под нашими сапогами, а впереди уже маячат между стволами деревьев спины наших лошадей. Но не пытаться же мне разубедить герцога в том, что обычно помощь мне оборачивается трупами помогающих? Тем более, что через три месяца мы всё равно расстанемся, и каждый из нас пойдёт дальше своей дорогой.
***
Мы садимся верхом и вновь продолжаем путь по лесу. Мои бёдра всё ещё болят от такой нагрузки, но я стараюсь терпеть и отвлекаться на пейзаж вокруг. Мне странно путешествовать в такой компании и непривычно воспринимать герцога после состоявшегося разговора. Однако кто я, и кто герцог Ердин, который сейчас сидит за мной и направляет лошадь в сторону На’лика — городка, находящегося прямо в глубине лесного массива у речки Бороллы?
До наших ушей уже доносится шум воды, ведь река имеет настолько бурное течение, что даже в самые холодные зимы не покрывается льдом. Её берега обрывисты, а пороги крайне опасны. А вокруг бесконечные хвойные леса…
Я не сразу различаю шум, доносящийся откуда-то сбоку. Киран накидывает на мою голову капюшон и шепчет на ухо:
— Тихо.
Сглатывая, застываю в седле. Из-под опущенного капюшона я вижу лишь небольшую часть дороги и то, как Джонатан переглядывается с Кираном, ведя какой-то молчаливый диалог. Они направляют лошадей рысью по дороге в полной тишине. Я слышу, как в чаще ухает сова, и странное, липкое ощущение опасности исчезает. Мы ехали несколько часов и впереди, наконец, начинают маячить крыши На’лика.
С небес срываются первые дождевые капли, стоит копытам лошадей пересечь черту городка. Над головами проносятся раскаты грома, предвещая скорую грозу.
Грозы в герцогстве Ердин — явление частое. Как и штормы, и бури, приходящие со стороны Волчьего фьерда. Океан Бурь крайне неспокоен, особенно летом, а на герцогство приходится самая бурная его часть, разбивающаяся об отвесные скалы. Сейчас мы движемся вглубь континента, к Лаидану, а за нами по пятам идёт буря, пытаясь догнать и опередить своими чёрными тучами.
Запах озона в воздухе бодрит, намекая на скорый ливень, поэтому в городке, небо над которым уже затянуто серыми тучами, мужчины пускают коней быстрее. Мы останавливаемся возле одного из двухэтажных домов, и герцог помогает мне слезть с седла. Джон берёт лошадей под уздцы и ведёт их в стойло, в то время как с небес обрушивается дождь. Мы с Кираном успеваем заскочить в двери постоялого двора и не намочить плащи. Оказавшись в тепле, я невольно выдыхаю.
Внутри тепло, шумно и пахнет элем. Киран сразу направляется к неприметному коридору, который ведёт на второй этаж, на ходу кидая мешочек с монетами стоящей неподалёку хозяйке двора. Та всё понимает без слов и кивает, удивлённо замечая меня, следующую тенью за герцогом. Мы поднимаемся по скрипящим половицам и оказываемся перед дверью небольшой комнатушки — явно единственной добротной в этом доме. Киран достаёт кованный ключ из своего кармана брюк и отпирает дверь, пропуская меня.
Зайдя в комнату, я снимаю в головы капюшон, оглядывая помещение. И первое, что мне бросается в глаза — то, что здесь только одна кровать.
Глава 9. Гроза
Комнату озаряет молния, блеснувшая в приоткрытое окно. Раскаты грома прокатываются по небу, а ливень тарабанит по крыше с таким неистовством, будто кажется ещё чуть-чуть и проломит её. За окном не видно ничего, кроме плотной завесы дождя, и Киран подходит ближе, отбрасывая на меня тень.
— Мы не останемся здесь на ночь, — сразу обрывает он, ощущая мой невысказанный вопрос. Но в этом я сомневаюсь — ливень идёт с такой силой, что явно быстро не закончится. — Переждём грозу, а после отправимся дальше.
— К чему такая спешка? — уточняю я, пытаясь вырулить разговор в более нейтральную тему и скрасить наше нахождение вдвоём в этой комнате.
Киран поворачивается, стоя спиной к окну, и его тёмную фигуру в плаще вновь озаряет вспышкой молния.
— Разве тебе это самой не известно? Ты же послушница кардинала.
Да, мне прекрасно известно о грядущей войне с Таксодонией, но я не собираюсь ему выкладывать всё, что известно Шептунам и Лезвиям. Я только пытаюсь завести разговор. И стараюсь.
Киран снимает с плеч плащ, оставаясь в чёрном камзоле и плотных штанах, развешивая тот на спинку единственного стула. После садится на застеленную кровать и закидывает ногу на ногу.
— Когда вернётся Джон?
— Ты боишься оставаться со мной в комнате один на один? — вопросом на вопрос отвечает герцог.
— Нет, просто интересуюсь.
— Он останется стеречь лошадей и наши вещи в конюшне.
— Замечательно.
— Ты можешь присесть, — Киран рукой показывает на стул и кровать. — Я не кусаюсь, — на этом слове почему-то улыбка трогает уголки его чувственных губ.
Когда вновь раздаётся громкий раскат грома, заставляя меня подскочить от неожиданности, и я нехотя сажусь на стул напротив кровати. Не понимаю, как себя вести и куда деть свои руки, поэтому складываю вспотевшие ладони на подоле платья, разглаживая. Бросаю взгляд на стену возле двери. Там висит оберег, освященный в храме Пяти и вырезанный из дерева.
Пять богов, пять братьев: Агон, Эспер, Доминик, Мэнлиус и Байярд. Рассвет, Утро, День, Вечер и Закат. Они напоминают мне о ночном Даре Кирана. Получается, у нас есть с герцогом кое-то общее. И главное, чтобы он не узнал о моём Даре до тех пор, как мы не разойдёмся разными дорогами. Но разойдёмся ли? Холодок ползёт вдоль моего позвоночника вместе с сомнениями.
— Раз мы проведём здесь не менее двух часов из-за дождя, предлагаю обговорить дальнейшие действия по прибытии в столицу. Мы сразу поедем на бал и там уже будет не до разговоров. В дворцовый этикет тебя Люция должна была ввести, так?