— Сто шестьдесят пять!
Заметно, что средств у юного участника аукциона не так много. Но я тихо надеюсь на его победу. Быть может, он будет не так плох, как остальные?
— Сто семьдесят и не таллином больше, — снова возвещает толстый.
— Ставка принята. Советник Оллинз: сто семьдесят тысяч. Раз.
Когда минута молчания повисает в зале, я решаюсь на самый опасный эксперимент. Схожу с подиума под поражённый взгляд Леопольда и подхожу к юноше, что делал до этого на меня ставки. От него приятно пахнет чем-то терпким, и он смотрит на меня во все глаза. На вид он чуть старше меня.
— Сто семьдесят тысяч. Два.
Улыбаюсь кокетливо и беру двумя пальцами веточку от вишенки, плавающей в его рюмке. Обворожительно надкусываю ягоду, медленно её жуя. Смотрю прямо ему в глаза. Он сглатывает.
— Сто семьдесят тысяч — три.
«Ну давай же!!» — наверное, в моём взгляде проскальзывает мольба, потому что он медленно выдыхает:
— Прости.
— Сто семьдесят тысяч. Четыре.
— Да перестань ты играть в официальность, Леопольд! Девчонка моя, заканчивай, — кричит, прыща слюной во все стороны советник Оллинз. Его явно взбесила моя выходка. — И оттаскивай её от сопляка леди Ашервли!!
Я оборачиваюсь на Леопольда и вижу его сочувственный взгляд. Каждый в Империи знает, какой на самом деле советник. И Леопольду меня жаль. Внутри меня всё опускается, когда он начинает завершать аукцион:
— И… сто семьдеся…
Но его обрывают. Слуга подходит к Леопольду и что-то шепчет ему на ухо. Выражение лица аукциониста меняется так быстро, что никто в зале не понимает в чём причина. А советник начинает терять терпение:
— В чём дело, Леопольд?! Почему остановился?
Аукционист кивает слуге и только тогда обращает внимание на советника, расплываясь в улыбке.
— Что улыбаешься? Девчонка моя?
— Нет, господин советник. Есть новая ставка.
— НОВАЯ СТАВКА?!
— Да. Миллион триста таллинов за дриаду. Раз.
Зал взрывается бурным обсуждением. До меня доносятся отголоски фраз: «Кто это может быть?», «За что такая сумма?». Советник меняется в лице, становясь красным как рак.
— Кто?! — его возглас заставляет шепотки в зале умолкнуть.
— Анонимный покупатель, который сейчас находится в зале.
Я озираюсь в его поисках, хотя понимаю, что это может быть обманкой. А что, если графиня решила сделать фарс со мной из-за того, что её не устроила столь низкая цена? Я слышала слухи, что за каждого она планировала получить хотя бы двести тысяч.
— Кто эта крыса?! Кто?!
— Советник, потише.
— КТО Я СКАЗАЛ?!
Но ответом ему служат лишь переглядки дам зале, да суровые взгляды мужчин. Советник Оллинз стоит недалеко от меня и мне невольно становится страшно за свою жизнь. И тут я встречаюсь глазами с ним.
Он стоит у самой стены и не сводит с меня взгляда своих сапфировых глаз. Одет во всё чёрное, а в петлице алая роза. На его лице железная маска с чёрной эмалью.
— Миллион триста — два. Три. Четыре. Пять. Продано!
Прежде, чем меня уводят из зала, я успеваю увидеть его улыбку, которую он прячет за бокалом вина.
Кто же ты, мой анонимный покупатель?
Глава 3. Танец
В коридоре меня уже ожидает служанка, держа в руках горящую лампу. Я запоздало оглядываюсь на двери, что отрезали меня от шума зала, и понимаю, что теперь моя жизнь точно никогда не будет прежней. Вновь перевожу взгляд на служанку, что сверлит меня своими карими глазами. Тени от пляшущих на стенах свечей в позолоченных настенных канделябрах делают её лицо ещё смуглее.
— Надеюсь, что ты прямо здесь не рухнешь в обморок, потому что нам надо спешить, — выдаёт она и кивком показывает следовать за ней.
Только когда я делаю первый шаг прочь от дверей зала, на меня накатывает ужасающая волна осознания того, что произошло.
Меня только что продали с молотка за баснословную сумму денег.
Я начинаю дышать чаще, пытаясь сдерживать подкатывающую истерику. Живот сводит судорогой, но благо с утра нас совсем не кормили, а день мы провели в подготовке к аукциону.
Всё произошедшее в зале в моих воспоминаниях превратилось в одно сплошное пятно. Я не помнила ни как выглядел зал, ни гостей, ни даже то, как сошла с лестницы вниз, чтобы попытаться подтолкнуть того юношу перебить ставку советника.
Я не запомнила ничего, кроме его глаз, смотрящих на меня. Идя по коридору, продолжала как наяву видеть этот взгляд и помнить его образ.
Миллион триста тысяч таллинов.
Эта сумма колоколом отдаётся в моей голове, пока мы не заворачиваем за угол и проворная служанка не вталкивает меня в одно из помещений для слуг. Я не успеваю закричать — лишь до чёртиков пугаюсь, а после чихаю от запаха трав и чеснока, плотным слоем повисшем в запертом воздухе небольшого помещения.
— Не вздумай орать, глупая, — предупреждающе шикает служанка, проворачивая ключ в замочной скважине. — Это для твоего же блага, я пытаюсь помочь тебе, дурочка!
Я ошарашено смотрю на неё, потирая нос и пытаясь сдержать очередной чих. Тем временем служанка быстро зажигает от лампы свечи в комнатушке, рассеивая мрак и тени. Я замечаю над дверью висящий оберег из трав и сушёного чеснока — скорее всего, от него и идёт этот раздражающий ноздри запах.
— Что со мной будет? — запоздало спрашиваю я, наблюдая, как служанка выуживает из большой плетёной корзины пышное платье.
— Удосужилась, наконец, спросить, — бурчит себе под нос девушка, разворачиваясь ко мне. — Выдохни и поблагодари богов за то, что сегодня явно твой день. Мой господин выкупил твою свободу.
Моё дыхание перехватывает, и я цепляюсь за стену рядом, чтобы не осесть на пол. Это безумие, это не может быть правдой.
— Я…
— Не смотри на меня как умалишённая. Я знаю, как это звучит, но это чистая правда, — служанка помогает мне сесть на корзину и упирает руки в бока. — Вот только из-за этого у нас куча проблем, которые надо срочно решать. Да, мой господин выкупил тебе свободу, но просто так тебе отсюда не выбраться. Поэтому у нас мало времени, чтобы привести тебя в порядок и дать тебе надлежащие инструкции.
— Что? — я выдыхаю из лёгких весь оставшийся воздух.
— Сделаешь так, как я скажу, — обрывает девушка, жестом показывая, чтобы я поднялась с корзины. — Если отдохнула — вставай, иначе не успеем. И снимай с себя эту простынку, смотреть на тебя даже стыдно. Срам, да и только!
На мой непонимающий, полностью дезориентированный взгляд, она закатывает глаза.
— Хорошо-хорошо, сейчас всё разъясню, только пожалуйста, сними с себя эту срамоту и позволь мне надеть на тебя корсет, — служанка проворно подскакивает ко мне, стягивая лямки платья с моих покрывшимися мурашками плечей и заставляя ткань скользнуть к ногам, обнажая мое тело. — Надевай давай, я попутно тебе всё расскажу.
Я покорно выполняю приказ, а когда служанка начинает шнуровать на мне корсет, туго затягивая его вокруг моих рёбер, ахаю. Не обращая на это ни толики своего внимания, девушка начинает быстро пояснять ситуацию, не забывая методично выбивать из моих лёгких воздух туго стягивающей рёбра шнуровкой:
— Тебя хотел заполучить советник, и он пришёл в ярость от того, что его ставку перебили. Его подчинённые рассредоточились по поместью, получив приказ не выпускать тебя живой или мёртвой. Ему нужно конкретное имя того, кто тебя выкупил, чтобы понять, что это не очередной трюк графини Бонтьемэ. Но моему господину не нужна огласка, иначе тебя придётся вести в его поместье. Уж не знаю зачем ему надо отпускать тебя, — фыркает служанка, — но ты явно ему запала в душу. Поэтому, по его приказу, мы выведем тебя отсюда крюком. Но для этого нам придётся пойти на обманку, ради которой я тебя и переодеваю.
Она огибает меня и начинает одевать меня в пышные юбки поверх корсета.
— Ты вернёшься в зал как дама из высшего общества и станцуешь один танец с господином. После этого к тебе подойдёт слуга, который шепнёт тебе на ухо фразу «Вас дожидается посыльный в саду» и выведет тебя из поместья безопасным ходом. Ни в коем случае не снимай с лица маску, что я тебе дам, и не иди за слугой, если он скажет тебе неверный пароль. Поняла?