Испытания огнестрельного «оружия» проводили за городом. Большой кавалькадой состоящей из ближников князя и двух десятков конных гридней мы выехали на облитую солнцем поляну.
– Сыне, ты точно уверен, может дружинников убрать, а то осрамишься, – спрашивал встревоженный князь, смотря на то, как Перемога устанавливает железную трубу на вкопанные в землю двузубые вилы.
– Всё будет в порядке! – уверенно произнёс я, хотя сам нервничал не меньше князя. Несмотря на то, что вчерашние испытания прошли нормально, но мало ли … ведь не зря существует поговорка «и на старуху бывает проруха».
В десяти метрах установили деревянный щит, а за ним старые доспехи, предназначенные для переплавки. Перемога не спеша прицелился, так, как я его учил. Самому мне, по понятным причинам, стрелять не рекомендовалось – отдача замучает, всё–таки телу княжича всего тринадцать лет.
Раздался выстрел, от которого Перемогу заметно качнуло, а обе мишени, с громким лязгом, рухнули на землю. Густой белый дым частично скрыл из поля зрения ухмыляющуюся от хорошо проделанной работы морду Перемоги. А вся публика, от только что увиденного и услышанного, дружно ахнула, кони дёрнулись, и, вторя своим хозяевам заржали. И только лёгкий ветерок, закручивая, уносил облако серого дыма прямо в небо.
Но уже через мгновение от дружинников, быстро пришедших в себя, послышались многочисленные возгласы удивления. Самые быстрые и любопытные, по хрустящему снегу подбежав к мишеням, стали засовывать пальцы в пробитый щит, а на проделанном пулей выходном отверстии доспеха, к всеобщему изумлению, даже кулак свободно помещался.
Князь слез с коня и стал ковыряться мечом в доспехах, безрезультатно ища прошедшую на вылет пулю. Жирослав стоял рядом, и очумело рассматривал осыпавшие доспех опилки из пробитой доски, имитирующей щит. Злыдарь по–прежнему молча восседал на коне, но его и так грубое лицо, казалось, окончательно окаменело. Малыть тоже, не слезая с коня, не отрываясь, смотрел на продырявленные доспехи, а его щёки заливала какая–то нездоровая бледность.
– Хм … лепо, – проговорил озадаченный князь, рассматривая дыру в брони, – действительно, куда как лучше стрелы бьёт!
– Ей–ей, колдовство сотворили! – перекрестившись, ляпнул какой–то дружинник инекоторые его коллеги своими возгласами, его поддержали.
– Ты думай, о чём мычишь! – грубо одёрнул его Злыдарь. – В монастырь попадёшь – там будешь о колдовстве талдычить, да ладаном дымить!
– Не богохульствуйте! – смирил разгоравшейся конфликт Анфим, навряд ли сам во что–то верящий.
Когда все немного успокоились и отошли от увиденного и услышанного, начался более конструктивный разговор.
– Князь–батюшка, не то, что стрелы, копьём, на всём скаку так прошить доспех далеко не каждый твой дружинник сможет! – подал голос «правая рука» воеводы, сотник Малыть.
– Чую я, много кровушки железка эта попьёт, – тихо проговорил восседающий на коне рядом с Малытью десятник Аржанин, – хорошо бы не русской … – чуть слышно закончил он.
– А ты, что думаешь, Злыдарь? – обратился князь к своему дружинному воеводе, – Сгодится, на что придумка ента, как её … «пищаль»? – с явной гордостью за сына спросил князь своего главного воеводу.
– Ну,что ж, – солидно начал воевода, – для ополчения али обороны в крепостях, пищаль княжича сгодиться, а для дружинников она не к чему, пока ты ея полдня заряжать будешь, не успеешь оглянуться, как голову с плеч снесут! Да и тяжкая она очень, вот ежели бы полегче была, то любо было бы с десятка шагов вражину в доспешном облачении с коня свалить, а далее уж по привычке действовать – сулицей, да мечом.
– Одна такая пуля может даже двух доспешных за раз завалить – донесся до княжьих ушей возглас кого–то из дружинников, плотной толпой скопившихся возле поверженных лат.
– Не ожидал сыне, молодец, – наконец князь обратил внимание на скромно восседавшего на коне подле него сына, – насчёт ополчения не знаю, а вот крепостицы, правильно Злыдарь сказал, оснастим, сынко, твоей пищалью. Добрая помощь сидящим в обороне выйдет.
– Как далеко она у тебя бьёт? – спросил князь у сына.
– Прицельно, в ростовую мишень, шагов на пятьдесят, а далее уж можно попасть только по большим скоплениям противника.
– Ничего, и то хлеб, теперь я посмотрю, как они будут, укрывшись щитами брать мои города – со злой улыбкой и с явными нотками торжества в голосе во всеуслышание проговорил князь, отчего вызвал в дружине ликование и громкий, слегка нервический смех.
– Только батюшка, – проговорил я, опомнившись от недавней «минуты славы», – всё это дело надо засекретить, особенно состав пороха, а то и у наших врагов похожие пищали могут появиться!
– Твоя правда, – согласился князь, – дай Бог Смоленск у стрыя твоего заберём, а там уж я выделю тебе верных людишек для выделки пороха.
При этих словах я во второй за сегодняшнее утро раз, поздравил сам себя с хорошо проделанной работой.
– Напомни сыне, что ты там говорил про обрушение крепостных стен, – окружающие князя воевода, сотники и десятники, мигом замолчали, заинтересовавшись темой.
– Сделать подкоп под стену или башню, заложить побольше пороха, да подорвать. – Заявил я как о само собой разумеющемся деле.
– Ха! Всего–то и делов! – обрадовался князь, уже мысленно примеривая на себя роль своего любимого предка–полководца Святослава, покорившего множество племён и государств, включая Булгарию и Хазарию.
Я, словно прочитав во взгляде Изяслава Мстиславича, блуждавшие в нём мысли, тут же резко его окоротил.
– Только пороха для подрыва укреплений очень много потребуется, наверное, десятки или даже сотни пудов! А самое главное, порох зреть будет в земле несколько лет. Особые ямы для его созревание делать надо.
От прозвучавших слов Изяслав Мстиславич тут же спустился с небес на грешную землю.
– Ладушки, как только столицу Кривицкой земли возвернём, заложим твои пороховые ямы. Если не мне, так тебе они службу ратную сослужат! – с некоторою грустью в голосе проговорил князь. Тут же он залихватски свистнул, обращая на себя всеобщее внимание, а затем приказал всем седлать коней и возвращаться в детинец.
Я остался очень доволен собой, мой план начал потихоньку претворяться в жизнь. По крайней мере, Смоленские земли, монголам просто так, за здорово живёшь не достанутся. Если та же Литва через век станет собирательницей западнорусских земель, то что сможет помешать Смоленску проделать то же самый трюк столетием раньше? Главное выдержать первые, самые мощные удары монголов. А после того, как их тумены уйдя из Восточной Европы и берегов Адриатики, в своих диких степях изберут на курултае себе нового великого хана, то назад, к границам Руси, монголы вернутся намного более слабыми. Потому как основные усилия они приложат к окончательному покорению Азии – будут «резвиться» на всём пространстве от Вьетнама до Египта. Во всяком случае, я так считал, исходя из своего знания истории Средних веков.
Шумная, возбуждённая увиденным зрелищем толпа дружинников вместе с князем и остальными свитскими удалилась. Внезапно повалил крупный снег, заметая конские следы и скрывая из вида лесную опушку, на которой расположился наш импровизированный полигон.
Вместе со мной остались лишь Перемога с дворянами. Да рядом ещё «маячила» переминающееся с ноги на ногу чумазая пятёрка юных химиков, помогавших не только раздобыть производные пороха, но и активно участвовавшие в приготовлении конечного продукта.
– Ко мне в услужение, в младшую дворню пойдёте? – окликнул я их.
– Ежели родители отпустят, то пойдём, княжич, – ответил самый бойкий из них, – а кем служить возьмёшь?
– «Пороховщиками», кем же ещё!? – недолго думая придумал я для них новую придворную должность. – Пусть ваши родичи с Перемогой переговорят. Служба у вас будет тайная и очень важная. Идите, думайте. – Взмахом руки я отпустил озадаченную открывшимися перспективами ребятню к родителям.
К слову сказать, уже через пару дней «пороховщики» в полном составе переехали на княжий двор. К тому же, все они оказались родными и двухродными братьями, впрочем, нечто подобное я от этой пятёрки и ожидал. Остальные «дворяне» к новичкам отнеслись спокойно, так как за ровню себе они их всё равно не считали. Будущий дружинник, ближник князя, в их понимании, заниматься ручным трудом ну никак не мог! Меня такое отношение «старослужащих» к новичкам тоже устраивало. Так как лишней конкурентной борьбы, в своём сложившемся подростковом окружении, мне, в данном конкретном случае, явно не требовалось. Наставник Перемога, на все эти забавы княжича хоть и хмурясь, но глядел сквозь пальцы. А голову Изяслава Мстиславича всё больше занимали мысли о Смоленске, и всё, что с ним связано.