За соседним столом кто–то хрюкнул, раздались смешки.
– Да какой с тебя Елферий?! Еля – и буде тебе!
– Не! Ещё рано ему Елферием зваться! – авторитетно заявил мой старый, Заройский знакомец гридень Клоч, повышенный недавно «в звании» до десятника.
Я ещё раз окинул взглядом новиков – доходяги да и только! Голодали видать парни!
– Хватит зубоскалить, Клоч! Или ты хоробрствовать вздумал? – откуда–то нарисовался Малк, хоть и оставшейся по–прежнему десятником, но получивший от князя собственное жильё в Окольном городе – Давно ли ты сам гриднем стал?
Клоч замешкался, не зная, что ответить. Уж больно порубленная и неправильно сросшаяся физиономия Малка, да репутация отменного бойца отбивала напрочь, у всякого здравомыслящего человека, желание вступать с ним в дискуссию.
– Княжич, садись с нами сыграешь! – послышалось вполне ожидаемое предложение от Станилы, двадцати четырёх лет от роду, уже в Смоленске перешедшего из категории «детских» в гридни.
– Забавную игру ты измыслил. Играешь, играешь, и наиграться не можешь!
– Ага! – подтвердил Клоч, – не успеешь оглянуться – и день прошёл!
В это время Избу ввалилась пара десятников, в лице Аржанина и Бронислава. Дружинники их появление практически и не заметили. Дисциплина та ещё!
– Хватит бездельничать! – рыкнул Бронислав.
– Все новики во двор, натаскивать вас будем! – не менее воинственно заявил Аржанин, сведя руки за спиной.
Народ в гриднице потихоньку зашевелился.
– Десяток Твердилы тоже с нами пойдёте, поднимайте свои кости и поживее! – злобно оскалился Малк. – Покажите молодым свои умения, а то совсем скоро жиром зарастёте!
– А сам Твердила где? – поинтересовался молодой гридень Нежка из десятка Твердилы.
– Где–где? На Луне! – заржал во весь голос Бронислав. – У князя в тереме воет, аки волк!
Все присутствующие понимающе заухмылялись. Твердила – это был кадр! Лично я его полностью трезвым ещё ни разу не видел.
Из–за спин гридней откуда–то «вынырнули» мои «младшие дворяне».
– Княжич! – с порога закричал Вториж. – Там, во дворе, тебя барчуки кличут, играть зовут!
– Во что? – с мукой в голосе спросил я.
– Снежная горка подтаяла, снег в лёд обратился. Борзо с ней спускать на салазках стало!
– Не хочу! Без меня обойдётесь! – заявил я тоном, не допускающим возражений.
Вот ещё! Не хватало мне по–дурости промокнуть по такой погоде.
– А ты что будешь делать? – никак не унимался «меченоша».
– Пойду в кузню...
– Мы тогда с тобой! – с решительностью в голосе заявил Усташ.
– Как хотите, можете идти с барчуками поиграть, всё равно вас в кузню не пустят, будете у дверей без дела толкаться.
– Ну да! Ну, мы тогда с барчуками за двором поиграем, если что – кликнешь. С тобой будет Усташ.
– Что ты тут раскомандовался!? – со злостью ощерился на Вторижа Усташ. – Или возомнил себя начальным человеком!?
Пикировку приятелей я пропустил мимо ушей, мысли мои переключились на злосчастный арбалет, что пока никак не получалась полностью собрать даже, хотя бы, в деревянном виде.
– Идите уже! Не мешайте играть! – недовольно крикнул на младших дворян кто–то из заядлых игроков – Токмо с толку сбивают! – Пробурчал он, пересчитывая своим толстым пальцем дырочки в выданных ему костяшках домино.
Возвращаясь в терем с кузни, злым как чёрт, натолкнулся на бояр, которых я просто органически не переваривал. Очередное совещание с князем у них, видать, закончилось и теперь они, разодетые, словно попугаи в парчовые шубы, пошитые золотою нитью, в усыпанных жемчугами шапках, с подвешенными на поясах мечами в богатых ножнах, держа в руках посохи, вальяжно выплывали на крыльцо. Пришлось, соблюдая политес, с ними некоторое время расшаркиваться.
В течение первой недели пребывания в Смоленске я сумел изучить рабочий график великого смоленского князя. Он с первых дней устоялся и далее не подвергался существенной ревизии. Если не случалось каких–то экстраординарных событий, вроде грандиозных попоек и выездов на охоту, то распорядок рабочего дня Изяслава Мстиславича выглядел примерно следующим образом.
Большую часть времени «на рабочем посту» князь проводил в общении с многочисленными смоленскими родовитыми боярами. Они вставали с восходом солнца и дули во дворец. Изяслав Мстиславич в это время, одетый при помощи «спальников» по заведённой ранее предшественниками традиции, отбывал заутреннюю службу, слушая молитвы своего духовника.
А бояре в это время уже начинали съезжаться во дворец, и по цепочке «просачивались» в переднюю княжеских хором. Здесь они усаживались по только им ведомому старшинству на лавки, и начинали обсуждать свои дела. Причём отсутствие князя их нисколько не смущало. Такие посиделки проходили по понедельникам, средам и пятницам. Исключение составляли разве, что большие праздники, на которых все отдыхали. Ну что поделать, если ещё нет ни ТВ, ни Интернета, ни газет, а новости, особенно деловым людям, получать откуда–то надо, вот им и приходится посещать «информационный центр» при княжеском тереме.
Но в первую очередь эти визиты бояр к князю были вызваны тем, что имелся ряд вопросов, решение которых целиком и полностью находилось в компетенции только княжеской власти. Бояре в этих случаях никак не могли действовать ни самостоятельно, ни через Вече, или ещё как–то в обход князя, без его одобрения. Этими животрепещущими проблемами, очень волнующими бояр, были вопросы расширения вотчинных земель, формирование новых погостов, где «тиунами» и «волостелями» выступали бы сами бояре–просители, либо их родичи, а также получение иных «хлебных» должностей.
А должностей таких было прорва! Князь назначает бояр воеводами по городам. Из бояр князь выбирал посадников, ведавших судом в городах княжества. Все тиуны – городские и сельские назначались князем. Тиуны являлись не только управителями княжеского вотчинного хозяйства, но и отправляли судебные обязанности, а также осуществляли чисто полицейские функции, например, тиун на волоке обязанный наблюдать за порядком при погрузочно–разгрузочных работах.
Только таможенники избирались на вече из числа купцов или бояр. Они занимались сбором торговых пошлин, фиксацией ввоза и вывоза товаров с территории княжества. Рядовые сотрудники таможни назывались «куноёмцы».
Даже из этого усечённого перечня боярских должностей отправляющих княжескую службу становится понятно, что множество бояр являлась в княжеский дворец ещё и по долгу службы.
Ещё одной, не менее веской причиной частых встреч бояр с князем, составляла группа вопросов, если так можно выразиться – совместной компетенции. Это те вопросы, что не могли быть решены князем самостоятельно, без поддержки общегородского Веча. На нём, хоть и собиралось всё свободное население города, а всё же бояре на этих собраниях, беззастенчиво пользуясь своим влиянием на «мизинных людей» играли здесь «первую скрипку». Как–то всерьёз менять внутренние порядки, издревле заведённые в княжестве, без одобрения вече князь не мог. Он имел право издавать новые постановления, НО (!!!) прежде чем из княжеской канцелярии выйдет какой–нибудь акт, вопрос предварительно обсуждается, разрабатывается и решается на совещании князя с вечем. А ещё «предварительнее», как показывает здешняя практика, чтобы князю по поднятому им вопросу не осрамиться и не нарваться на отрицательное решение городского вече, лучше заранее подстраховаться и обсудить возникший вопрос в узком кругу, с наиболее влиятельным боярством и епископом.
На дипломатическом поле князь тоже имел ограниченный простор для манёвров. С ним сносятся князья других княжеств, к нему обращаются иноземные правительства и купцы. Он отправляет посольства. Но во всём этом князь участвует не единолично, а вместе с боярами. Бояре подписывали вместе с князем договоры с соседними государями, и подобно князю целовали крест в их выполнении. Также бояре отправляют посольскую службу.
Широки полномочия князя в области судопроизводства, но при условии, что князь, в толковании споров, опирается на соответствующие нормы «Русской правды». Князь мог осуществляет судопроизводство лично или через своих чиновников. Присяжные грамоты пишутся от его имени. Но и здесь, опять же, бояре часто привлекались князем для судебных разбирательств, помогая князю выявить истину в судебной тяжбе. А в провинциальных городах княжества судом вообще заведовали местные посадники. Судебные исполнители именовались «детские». Они арестовывали виновного, взыскивали долги, выдавали должника «головой» кредитору. В их пользу шла часть платы с истца.